Лёд, видно,
оголодал в своих скитаниях, потому что смёл всю сковороду в одно мгновение.
Мы сидели вокруг
стола в темной кухне, освещаемой одним крохотным огарком (для конспирации и
экономии) и смотрели ему в рот, ожидая новостей.
— Всё
нормально, — мотнув головой, сказал он. — Партия соли, которую, чуть
было, не задержали из-за этого дурака, ушла благополучно. Она уже должна быть
на подходе к Ракушке.
— А то, что
добыча соли упала, никого не встревожило? — спросил Профессор, подвигая
ему хлебницу поближе.
— А даже если
и встревожило, меня это не волнует! — отломив корочку, принялся возить ею
по сковородке Лёд. — Тот, кто в деле, тоже удивляется вместе с нами такому
странному явлению и только руками разводит, мол, чего это вдруг? А людей со
стороны к скважинам и близко не подпустят ещё несколько дней. Надо создать
запас на случай, если у Службы Надзора снова возникнут странные претензии к
Огрызку. Лето не за горами, соль нужна.
— Этого
мало, — спокойно сказал Рассвет, который единственный из нас (Лёд не в
счёт) сидел за столом не лохматый и заспанный, но аккуратно причёсанный и
бодрый. — Надо выводить начальника из игры. Этот пузатый мало того, что
дурак, он ещё и деятельный дурак. И мстительный.
— Подумаем, —
пообещал, зевая, Град. — Ты когда появишься обычным порядком?
— Сейчас я в
чистое переоденусь и уйду, — пытался выжать остатки масла, на котором
жарилась яичница, из уже совершенно чистой и сухой сковороды Лёд. — Пока
не рассвело. А дня через три приеду, как нормальный человек, хоть отосплюсь
тогда дома. Устал, Медбрат их побери, хуже лошади… Просолился весь, как рыба
соленая…
— Вот к
твоему приезду об этом и поговорим.
И тут Профессор
вспомнил о своем открытии и решил проверить его на практике.
— Где твоя
грязная одежда, дружок? — заботливо спросил он у Льда. — Давай, я
постираю, чтобы нашей хозяюшке работы поменьше было.
— Нет! —
завопила я, не успел Лёд и рта раскрыть. — Поздно!!! Я уже постирала,
только выполоскать осталось! И это я сделаю сама!
Лёд, чья одежда
спокойно лежала в корзине для грязного белья, испугался моих страшных глаз и
сообразил, что выдавать её нахождение не стоит, иначе, по всему видно, самое
меньшее, что я сделаю за разглашение этой тайны — тресну его сковородкой,
которую он так почистил, что только ещё не вылизал.
— Да,
да, — подтвердил он, отправляя в рот последний кусочек хлеба. — Увы,
вы опоздали… — и непритворно вздохнул, разочарованный скромным ужином.
— Жалко… —
вздохнул преисполненный хозяйственным рвением Профессор. — Ну, тогда хоть
посуду сполосну.
— Не
надо… — жалобно попросила я.
— Ну что ты
душенька, мне совсем не трудно, — растаял Профессор.
* * *
Незадолго до
восхода солнца Лёд покинул Огрызок. А мы стали готовиться к Большой Уборке.
Чтобы было чем
мыть окна, пришлось идти в лавочку закупать мыло и щёлок.
Я взяла Рассвета,
чтобы он хоть немного передохнул от своей писанины, количество бумаг, которое
породило в последний месяц наше представительство, побило все мыслимые рекорды.
Мы лениво шли по
главной торговой улочке, оригинально называющейся Большой, и искали мыло
подешевле, выполняя ценное указание начальства, выкрикнутое нам вдогонку из
дверей «Лавки Южных Товаров».
Выполняли не из
чувства долга, а потому как посчитали, что если купим мыла много и дёшево,
останется еще на книгу «Обычаи и нравы Смелых. Краткое описание, составленное
ещё во времена существования вышеупомянутого народа Пепельным Магистром
Четвертой Двери Службы Воспитания и Образования».
Книга была,
конечно, так себе — раз прошла через горнила Четвертой Двери, но содержала
много интересных фактов, да и вообще, хоть что-то знать о народе, который жил
на этой земле, совсем не помешало бы.
— Стой, —
вдруг поймал меня за руку Рассвет. — Вон начальник Службы Надзора идет!
Смотри незаметно!
Не знаю, как можно
смотреть незаметно, но я честно постаралась.
По улице шёл,
воинственно выпятив грудь и грозно сопя, смешной пузан, низенький и округлый, с
дурацкой чёлкой на невысоком лбу, с коротенькими ручками и ножками. Он был
похож на мячик.
И было понятно,
что от такого мячика ожидать можно всего — нерастраченная энергия так и пёрла
из него во все стороны. Такой будет воевать просто потому, что воевать ему
нравится.
Да уж, противный
попался противничек… Ему тут подвигов подавай, а Ракушка, значит, пусть без
соли живёт? И так почти официальная блокада острова со стороны Чрева Мира идёт,
и тут еще этот деятель.
— А скомпрометировать
его нельзя? — спросила я, изучая пучки пряжи, висящие у одной из лавочек в
качестве образцов товара.
— Не-а, он и
так по уши в добре, его уже невозможно опорочить. Разве что поймать за
поеданием младенцев.
— Ну, так
давай поймаем.
— Не стоит,
Град более красивую комбинацию придумает, вот увидишь.
Не подозревая, что
только что избежал страшной участи поедания младенцев, начальник, фыркая, как
застоявшийся мул, прошел мимо нас. Мы были полностью погружены в шерстяные
проблемы.
Убедившись, что
начальник Службы Надзора укатился достаточно далеко, мы бросили щупать шерсть,
и вернулись к мылу.
Закупив его
столько, что хватило бы вымыть не только Огрызок, но и весь Отстойник, всё-таки
приобрели и книгу.
Она была дешёвая —
потому что, во-первых, и спрос на неё был небольшой, а во-вторых, она была не
отчитанная и могла содержать заклинания. А желающих покупать непроверенные
книги в благоразумном Отстойнике практически не было.
Потом нагруженный
покупками Рассвет отправился домой, а я пошла навестить Ряху и узнать, как
поживают его скаковые тараканы.
Тараканы
процветали.
Ряха изобрел
какой-то особенно питательный и поэтому невыносимо вонючий состав и теперь
трепетно откармливал своих любимцев. Смотреть на это человеку со слабыми
нервами было невозможно.
— Ты хоть
мышку поставь! — просил он меня, набрасывая корм в деревянный ящик
служивший тараканам столовой и высыпая туда всех Молний — теперь их было уже с
десяток.
— Я тебе
точно говорю — Молния победит!
— Ага,
жди! — я стояла, повернувшись к Ряхе спиной, чтобы не видеть тараканьей
трапезы и теребила в руках кончик своего хвоста в качестве успокаивающего
средства. — Я в эти дела вообще не верю. Нет во мне азарта. И денег у меня
тоже нет.
— Того нет,
сего нет, — бурчал Ряха. — Я верный способ деньгами разжиться
предлагаю, а она упирается. И при этом говорит, что денег нет. Ты сама себе
враг.
