Сам Профессор
занимал место во главе стола и контролировал блюдо с мясом, тонущим в жирной
подливе.
По правую руку от
него сидел Град, темноволосый молодец со смеющимися глазами, на вид ему было
около тридцати. Он был помощником и заместителем Профессора, и перемещался по
делам представительства по всему Отстойнику в то время, как Профессор
покойненько развешивал пряности в лавочке.
Рядом с Градом
сидела я, раз уж на мне всё хозяйство висит. Были, правда, поначалу попытки
усадить меня на другой конец стола, но я сразу взбунтовалась: учитывая его
довоенные размеры, большую часть еды при таком раскладе я могла бы только
печально рассматривать без всякой возможности не то, чтобы дотянуться, а и
докричаться.
Напротив нас с
Градом пихали друг друга локтями, воюя за последние кусочки жаркого, Рассвет и
Лёд. Они были ненамногим меня старше. Оба условно светловолосые, но совершенно
разные: Рассвет высокий, весь какой-то обстоятельный, сдержанный даже в
движениях, а Лёд — быстрый и порывистый, ростом лишь чуть повыше меня, с
чрезвычайно живой мимикой лица.
На Рассвете висела
собственно представительская часть — всякие ноты, петиции, протесты и
заверения, ответы на такие же важные бумаги. И на поиск возможных заклинаний
чаще всего ходил он — сам вид спокойного, невозмутимого Рассвета действовал на
клиентов умиротворяюще.
Лёд помогал Граду
в его таинственных делах, появляясь в Огрызке достаточно редко, а большей
частью проводя время на дорогах Отстойника то верхом, то в повозке, а то и
пешком — как дело потребует. Подозреваю, что он и был самым злостным
контрабандистом региона, держащим в руках те невидимые ниточки, связывающие
море и землю. И именно его, наверное, официально искали имперские власти.
Официально —
потому что на самом деле в Отстойнике почти не было тайн и все всё знали. А
чего не знали, додумывали коллективно. Пусть это и была неправда, зато она
полностью отвечала потребностям и ожиданиям местного общества.
Вот и сейчас
новости о прачечной принес именно Лёд, — он умудрился и на её пепелище
побывать, и в суд забежать.
— Соль
передай, — попросил Град Рассвета. — Нам бы еще две недели
продержаться… Корабль придет, дело завершим — и денег побольше станет.
— Что-то
слабо верится, — буркнула я, перехватывая солонку на полпути. — А мне
сегодня на первоочередные расходы нужно. Одних простыней сколько надо
восстановить. Не дашь денег — не получишь соли.
— Душенька,
да когда ж я тебе не давал? — попытался хитростью отобрать солонку Град.
— Всегда! —
отрезала я, пряча солонку под стол. — Или расписывайся в моей зачетке за
практику — и я домой, или денег давай.
— А может из
лавочных? — робко спросил у Профессора Град, жуя недосоленное мясо.
— Ну конечно,
голубчик, — рассеянно подтвердил Профессор, быстро уничтожавший с помощью
хлебной корочки подливку на общем блюде, пока никто не смотрел в его
сторону. — Что? Из лавочных? Нет, не получится. В этот раз выручка
маленькая. Пряности почти кончились, вот корабль придёт, — тогда денежки и
потекут. Лучше из зазаклинательских.
— С ума
сошли? — мягко спросил главу представительства Рассвет, подняв голову от
тарелки. — В этом месяце всего два вызова было. Я ещё даже бумагу не
купил, — скоро мы официальные ответы на носовых платках писать будем.
Накрахмаленных.
— А шиш тебе
«на накрахмаленных платках»! — взвилась я. — В прачечной за
крахмаление дерут, то есть драли, раз она сгорела, втридорога. А у нас свой
крахмал тоже весь вышел. Значит так. Или каждый выделяет по равной сумме, или
ужина не получите.
Все напугались и
деньги нашлись.
Профессор,
вычистивший корочкой блюдо до блеска, просиял и, вручая мне тощий кошель,
напутствовал:
— Купи себе
леденцов на сдачу, душа моя. Да не задерживайся, чтобы до темноты успеть.
Одна из
особенностей Отстойника — после того, как стемнеет, все предпочитают сидеть
дома за семью запорами. Дураков ходить по тёмным улицам особо не найдешь. И
никто не говорит, почему так.
Так принято.
* * *
В городке только и
говорили про вчерашний пожар.
На взгляд
постороннего человека в Отстойнике царила сонная тишь и безлюдье, но свой
понимал, что сегодня всё так и бурлит — просто надо знать места этого бурления.
Достаточно было
обойти лавочки, встретить там пару-тройку других покупателей — и все новости
Ойкумены были как на ладони.
Кроме того, что
сгорела прачечная и из столицы пришёл очередной указ о борьбе со взятками на
местах, к нам прибыло новое пополнение в гарнизон и поднялись цены на муку и
масло. И на крахмал тоже. Все шептались, что это из-за указа про взятки.
Наполнившись
новостями по макушку, я занялась покупками.
Профессор,
всё-таки, великого ума человек, хоть он и не прочь объесть своих подчинённых на
подливку, — в этом я убедилась, покупая простыни и подштанники.
Хозяйка бельевой
лавочки оказалась его постоянной покупательницей, и комплименты Профессора её
красоте и грации сделали свое дело: постельное белье она продала со
значительной скидкой, только узнав, что я из Огрызка. А подштанники вообще
преподнесла Профессору в дар. Три пары!!!
Дар был бесценный,
и сильно уменьшил дыру, пробитую плешивым посыльным в финансах
представительства.
С успокоенной
душой я пошла на рынок, чтобы купить всякой еды в кладовую Огрызка, пока,
редкий случай, деньги есть.
Шла себе между
рядами, выбирая головку сыра попригляднее, и вдруг почувствовала, что взлетаю.
Ну не как на
драконе, но тоже ощутимо: кто-то крепко обхватил меня сзади и подкинул в
воздух. Потом поймал и ещё раз подкинул. И снова поймал. И снова подкинул.
— Двадцать
Вторая!!! Вот так встреча!!! — орал густым басом этот кто-то.
— Ряха!!! —
завизжала я в ответ не менее радостно, когда увидела, кто это. — Это ты?!!
Как здорово!!!
Это был мой давний
знакомец Ряха, солдат того самого Легиона Обрубленный Хвост, что сначала
захватил власть в Хвосте Коровы, а потом был разбит армией Правого Крыла. Я-то,
грешным делом, думала, что Ряхе не удалось уцелеть во всех этих передрягах, но
тем радостнее было узнать, что ошиблась. Наши приятельские отношения начались в
Хвосте Коровы с того, что добрый Ряха отрезал по моей шутливой просьбе уши
Серому Ректору нашего пансионата. И закоптил, чтобы лучше хранились. И подарил
мне в красивой коробочке.
Решив, что я
достаточно налеталась, Ряха поймал меня в последний раз и понёс на рыночную площадь,
где владельцы забегаловки выставили под яркими полосатыми навесами несколько
столов и лавок для желающих подкрепиться на свежем воздухе.
Посадив меня за
такой стол, Ряха двинул на штурм забегаловки.
