Конец эпохи
В Европе продолжалась война. В феврале 1917 года Германия объявила тотальную подводную войну с помощью недавно изобретенных подводных лодок. В Англии вводится нормированное распределение хлеба. В Германии переходят на суррогаты. В марте Временное правительство подтвердило, что Россия не выходит из войны и готова вести ее до победного конца. А в апреле в войну вступают Соединенные Штаты. Русские продолжают сдерживать напор немцев на Восточном фронте. Странам Антанты кажется, что они близки к победе как никогда. В глазах их сторонников Антанта представляла собой новый демократический мир (к которому теперь присоединилась и Россия) и должна была легко справиться с устаревшими монархическими империями. Недаром британский премьер Ллойд Джордж откликнулся на известие о свержении царя поздравительной телеграммой Временному правительству, в которой писал: «С чувством глубочайшего удовлетворения британский народ узнал, что его великая союзница Россия примкнула к государствам, управляемым ответственными представителями… Мы верим, что революция — это самый большой вклад русского народа в дело, за которое с августа 1914 года сражаются союзные державы. Она является наглядным доказательством того, что война эта, по существу, представляет собой сражение за народное представительство и свободу». Но и противники надеются на то, что война скоро закончится и победа останется за ними.
Одной из движущих сил Февральского переворота были подозрения, что царская семья собирается заключить сепаратный мир с Германией и выйти из войны. Словно отвечая на эти подозрения, Николай II в своем последнем приказе войскам призывал их проявить лояльность к новому правительству, в первую очередь, для того, чтобы закончить войну и воспользоваться плодами победы, которая досталась такой дорогой ценой.
В феврале Николай получал телеграммы от командиров войск о том, что они готовы выступить на защиту императора. Но приказа подавить мятеж любой ценой армия так и не получила. Возможно, Николай еще надеялся, что после победы принятые решения можно будет пересмотреть. Несмотря на этот наказ императора, Временное правительство очень боялось мятежа в армии.
Но армия и вся страна уже устала от войны. В феврале 1917 года недавно образованный Петроградский совет солдатских и рабочих депутатов принял решение о том, что гарнизон не будет выводиться из Петрограда и издал приказ о создании в армии солдатских комитетов и изъятии у офицеров оружия. Такая «демократическая» мера еще сильнее расшатала армейскую дисциплину. Хотя приказ издали только для Петрограда, он стал распространяться по всей армии и солдатские комитеты стали возникать во всех армейских частях. Военные части в столице требовали, чтобы их не отправляли на фронт, а оставили в столице для защиты новой революционной власти. Царская семья лишилась еще одной надежной опоры. Конечно, многие офицеры остались верны ей до конца, но большая часть солдат, окружавших арестантов, уже не готова была защищать не только их свободу, но и саму их жизнь. В Думе практически не осталось консервативных партий. Самой «правой» теперь являлась партия кадетов — конституционных демократов, само название которой говорило о ее «про-народной» идеологии, недаром ее второе название было «Партия народной свободы».
Хотя многие продолжали обращаться к царю «Ваше Величество», появилось также обращение «господин Романов», или, на манер французских революционеров конца XVIII века, «гражданин Романов». Представление о царе и его семействе как о сакральных фигурах размывалось очень медленно и незаметно для всех участников, но на самом деле при «взгляде сверху» этот процесс, без сомнения, можно было назвать «стремительным».
* * *
Петроградский совет требовал заключить семью Романовых в Петропавловскую крепость. С этим и был связан их поспешный отъезд, организованный Керенским. Британское правительство рассуждало, должен ли король Георг пригласить оставшихся бездомными родственников к себе и как это повлияет на отношения с новоиспеченной республикой. Министр иностранных дел Временного правительства лидер кадетов Павел Милюков торопил англичан: «Это последняя возможность обеспечить свободу этим несчастным и, возможно, спасти их жизнь». Британцы увиливали, предлагали вывезти царскую семью в Швейцарию или в Данию. В конце концов они все же официально предложили царской семье убежище, но позже премьер-министр «переубедил» короля Георга, опасавшегося недовольства английского общества. Тогда Керенский решил, что лучшим убежищем для царской семьи станет Тобольск. Позже он писал: «Некоторые монархисты утверждают, что единственной причиной такого выбора было наше желание отплатить царю той же монетой — сослать его в Сибирь, куда некогда ссылали революционеров. Но до Тобольска можно было добраться северным путем, не пересекая плотно населенные регионы. Что же касается места, то можно было бы обойтись без хлопотных приготовлений к путешествию в Тобольск: под рукой находилась Петропавловская крепость, а еще лучше — Кронштадт. Я остановился на Тобольске по следующим причинам. Отдельность Тобольска и его особое географическое положение, немногочисленный гарнизон, отсутствие промышленного пролетариата, состоятельные, если не сказать старомодные жители. Кроме того, там превосходный климат и удобный губернаторский дом, в котором царская семья могла бы жить с некоторым комфортом».
Императорская семья ехала в поезде японской миссии Красного Креста. (В новой войне Япония стала союзником России.) Их сопровождали камердинеры, лакеи, повара, фрейлина Александры Федоровны, писцы, секретарь и другая прислуга, а также Пьер Жильяр и доктор Евгений Сергеевич Боткин с сыном и дочерью. Охраняли поезд более трехсот солдат. В Тюмени все пересели на пароход. На новое место жительства прибыли через неделю. Поселились в доме губернатора. Вокруг дома спешно возвели забор. Узников охраняли солдаты. Дом был старым, обветшавшим, зимой температура в комнатах не поднималась выше 10 градусов. Императрица писала в Петербург Анне Вырубовой: «Погода переменчивая: мороз и солнце, потом тает и темно. Ужасно скучно для тех, кто любит длинные прогулки и кто их лишен. Уроки продолжаются, как раньше. Мать и дочки работают и много вяжут, приготовляя рождественские подарки. Как время летит, скоро будет 9 месяцев, что я с многими простилась… и ты одна в страдании и одиночестве. Но ты знаешь, где искать успокоение и силу, и Бог тебя никогда не оставит — Его любовь выше всего. Все, в общем, здоровы, исключая мелкие простуды, иногда колено и ручка пухнут, но, слава Богу, без особых страданий. Сердце болело последнее время. Читаю много, живу в прошлом, которое так полно богатых и дорогих воспоминаний. Надеюсь на лучшее будущее. Бог не оставляет тех, кто Его любит и верит в Его безграничное милосердие, и когда мы меньше всего ожидаем, Он нам поможет и спасет эту несчастную страну. Терпенье, вера и правда».
* * *
Для развлечения дети начали ставить короткие пьесы: чеховского «Медведя», английские фарсы. Мария писала подруге — Зинаиде Толстой: «Мы живем тихо, гуляем по-прежнему два раза в день. Погода стоит хорошая, эти дни был довольно сильный мороз. А у Вас, наверное, еще теплая погода? Завидую, что Вы видите чудное море! Сегодня в 8 часов утра мы ходили к обедне. Так всегда радуемся, когда нас пускают в церковь, конечно, эту церковь сравнивать нельзя с нашим собором, но все-таки лучше, чем в комнате. Сейчас все сидим у себя в комнате. Сестры тоже пишут, собаки бегают и просятся на колени. Часто вспоминаю Царское Село и веселые концерты в лазарете; помните, как было забавно, когда раненые плясали; также вспоминаем прогулки в Павловск и Ваш маленький экипаж, утренние проезды мимо Вашего дома. Как все это кажется давно было. Правда? Ну, мне пора кончать. Всего хорошего желаю Вам и крепко Вас и Далю целую. Всем Вашим сердечный привет».
