Писатель и тайный советник Владимир Соллогуб так вспоминает об этой паре: «Герцог Лейхтенбергский был не только одним из красивейших мужчин в Европе, но также одним из просвещенных и образованнейших принцев. Он всегда относился ко мне с самою благосклонною дружбой, и я могу сказать, что мне не приходилось встретить человека с таким обширным и тонким чутьем всего благородного и прекрасного. Супруга герцога Лейхтенбергского великая княжна Мария Николаевна хотя гораздо ниже ростом, чем августейшая ее сестра, ныне королева Вюртембергская, была тем не менее красоты замечательной. Она более всех детей походила лицом на своего царственного родителя Николая Павловича. Одаренная умом замечательным и необыкновенно тонким пониманием в живописи и скульптуре, она много содействовала процветанию родного искусства. В ее роскошном дворце строгий этикет соблюдался только во время балов и официальных приемов; в остальное же время великая княгиня являлась скорее радушной хозяйкой, остроумной и благосклонной, в среде лиц, наиболее ей приближенных, а также талантливых артистов, всегда имевших к ней доступ и находивших в ней просвещенную покровительницу».
Герцог умер совсем молодым, в возрасте всего 35 лет, простудившись во время своей поездки на Урал. Это случилось в 1852 году. Он похоронен в церкви Святого Иоанна Иерусалимского, в Пажеском корпусе, сердце его отправили в Мюнхен, в семейную усыпальницу.
* * *
Через год Мария Николаевна снова вышла замуж — за графа Григория Александровича Строганова. Брак был тайным: его скрывали от Николая Павловича. Венчание совершилось 13 (25) ноября 1853 года в дворцовой церкви Мариинского дворца. Анна Тютчева, осведомленная об этом браке, отзывается о нем так: «Мне кажется, однако, что, несмотря на сплетни, которые она вызывала, цинизм ее проявлялся скорее в словах и манерах, чем в поведении. Доказательством служит настойчивость, с которой она стремилась урегулировать браком свои отношения к гр. Строганову, с которым она тайно повенчалась тотчас после смерти герцога Лейхтенбергского, хотя этот брак подвергал ее настоящей опасности, если бы он стал известен её отцу. Император Николай имел достаточно высокое представление о своём самодержавии, чтобы в подобном случае насильственно расторгнуть брак, послать гр. Строганова на верную смерть на Кавказ и заточить свою дочь в монастырь.
Г. А. Строганов
К счастью, он никогда не подозревал о событии, которое навсегда оттолкнуло бы его не только от любимой дочери, но также и от наследника и наследницы, которые содействовали этому браку».
Через несколько лет, уже после смерти Николая I, она записывает: «Говорят также много о браке великой княгини Марии Николаевны и уверяют, что он скоро будет объявлен. Будет очень досадно, если эти слухи оправдаются: это произведет дурное впечатление. Говорят, что Строганов объявил, что никогда не вернется в Петербург, если его положение не будет оформлено, что ему надоело видеться со своей женой по спартанской манере. Тем не менее я надеюсь, что в этом случае государь не уступит».
Так и случилось. Этот союз признали законным только при Александре II, но публично о нем так и не объявили. Во втором браке у Марии Николаевны было двое детей, но до совершеннолетия дожила только дочь Елена.
Продолжая дело первого мужа, Мария Николаевна занималась судьбами художников, увеличивала награды и стипендии за лучшие работы в Академии художеств и не жалела на это средств. Она основала Общество поощрения художеств, передала свою художественную библиотеку и множество ценных вещей для его музея и рисовальных классов. Именно по ее инициативе построен дом, в котором в настоящее время размещается Союз художников Петербурга (Б. Морская ул., 38). Кроме того, она покровительствовала Патриотическому институту благородных девиц, основанному в 1827 году.
В 1862 году Мария Николаевна поселилась во Флоренции на вилле Кватро. Умерла великая княгиня 21 февраля 1876 года в Санкт-Петербурге в возрасте 56 лет.
Ольга Николаевна
Великая княжна Ольга Николаевна Романова родилась 11 сентября 1822 года, через три года после рождения старшей сестры, Александры.
В предыдущей главе мы не раз обращались к воспоминаниям Ольги Николаевны, чтобы понять, в какой обстановке взрослели дети Николая I. Вот еще один, очень красноречивый, отрывок из ее воспоминаний: «Если я не ошибаюсь, то именно этим летом в Петербург приехала певица Генриетта Зонтаг. Прекрасная, как цветок, с голубыми глазами и прелестными губами, которые во время пения обнажали два ряда мелких безупречных зубов, она вызывала восхищение, где бы ни появлялась. Она пела как-то днем у Мама по-немецки и сама аккомпанировала себе.
Нам пообещали посещение царскосельского театра в одно из воскресений, если мы будем иметь хорошие отметки в течение недели. Наступила суббота, мои отметки были лучшими, а у Мэри ужасные. Решили, что ни одна, ни другая в театр не пойдут, чтоб не срамить Мэри, старшую. Я смолчала, но в глубине души была возмущена, считая, что меня можно было, по крайней мере, спросить, согласна ли я принести эту жертву моей сестре. В следующую субботу та же история! В этот момент Папа неожиданно вошел в комнату и сказал: «Олли, иди!» Я была совершенно взбудоражена, когда узнала, что меня в театр все-таки возьмут. Давали «Отелло»; это была первая опера, которую я слышала».
Ольга Николаевна
Трудно быть младшей сестрой, особенно если старшая — такая живая, шумная, яркая и уверенная в себе, какой была Мария Николаевна, а ты — совсем другая. «Мэри была, как волчок, который нельзя схватить, так как он все время вертится», — пишет Ольга Николаевна. О себе же она рассказывает совсем другое. «Я вспоминаю себя неразговорчивой, не слишком живой и резвой, — пишет Ольга Николаевна, — но, невзирая на это, мои младшие сестры и братья меня любили. Мне постоянно приходилось быть судьей, когда они ссорились, и без лишних слов мне всегда удавалось восстановить мир». И все же девочке часто было одиноко. «Мои сестры были жизнерадостными и веселыми, — пишет она. — Я же серьезной и замкнутой. От природы уступчивая, я старалась угодить каждому, часто подвергалась насмешкам и нападкам Мэри, не умея защитить себя.
Я казалась себе глупой и простоватой, плакала по ночам в подушку и стала представлять себе, что я совсем не настоящая дочь своих Родителей, а подменена кормилицей: вместо их ребенка она положила мою молочную сестру».
Она растет вместе с братьями и сестрами, играет с ними и наконец едет в Германию, где неожиданно получает предложение руки и сердца от принца, которого прочили в мужья Марии.
