В «Гранд-Норд» Лучиков любил приезжать – здесь к нему относились не как к обычному гостю. Здесь помнили абсолютно обо всех его капризах. И одинокому Лучикову это было очень приятно. Но вместо того чтобы выказать благодарность, Петр Петрович вечно ворчал и находил массу поводов придраться к персоналу. Словно хотел утроить тот шквал любезностей и тепла, который обрушивали на него сотрудники отеля. Его жалобы, ехидные намеки и замечания превращались в длительные беседы с персоналом. А поскольку сотрудники «Гранд-Норда» были вышколены и никогда не перечили постояльцам, Лучиков терял чувство меры и обычное замечание превращал в скандал. Именно так он попал в «черный список».
Одной из особенных деловых черт Петра Петровича была удивительная наблюдательность и проницательность. Он, часто останавливаясь в «Гранд-Норде», уже не только знал в лицо всех сотрудников, но и подмечал особенности их характеров, привычки, отношения друг с другом. Лучикова это развлекало – собственных переживаний у него не было, друзей особых тоже. И так случилось, что он жил новостями и делами отеля. Понятно, теми, которые были доступны. Наверное, поэтому так часто он делал замечания, и, наверное, поэтому его так задело равнодушие Александры Соколовой, когда он рассказал про странного человека в пижаме. Лучикову хотелось помочь, обратить внимание на вопиющий факт, хотелось предотвратить жалобу других гостей, а то и более серьезного инцидента, но вместо этого он увидел вежливое раздражение, недоверие, желание отделаться. Враждебное и явно предвзятое отношение удивило его, но потом он вспомнил: «Ах да, я же внесен в «черный список» после того, как старался исправить их же собственные ошибки. Ирония судьбы, какая злая ирония… А сейчас в отеле украли королевский багаж! Это даже не ЧП, это просто позор для отеля! Или даже разорение! А может, этот в пижаме и украл. И когда я деликатно намекнул на это, то что услышал?! От меня отмахнулись, даже не стали слушать! Это вместо благодарности!» – думал Лучиков всю ночь и утро. Он опять не спал, но вместо различных рабочих схем, которые он обычно обдумывал, он вел бесконечные диалоги с этой симпатичной Александрой. Он придумывал собственные ответы один остроумней другого, он в своих бессонных мечтах сам хватал за пижаму этого незнакомца. Он раскрывал заговоры и преступления, и все в отеле благодарили его. И даже сама эта Северцева, которая так невежливо напомнила ему о «черном списке», обняла его в порыве благодарности. Лучиков, этот взрослый, умный, опытный человек, всю ночь вел себя как подросток, которого обидели сверстники…
Под утро он вконец вымотался. Увидел, как бледное солнце тихонько заползает во внутренний двор отеля, как начинают сиять яркие цветы, высаженные на балконах и окнах. Прошел в душ и около часа стоял под горячей водой. Потом тщательно побрился и принялся складывать вещи. Аккуратно, шов ко шву были сложены футболки, рубашки, свитера. Он проверил обувь, которую ему принесли вычищенную до блеска, разложил ее по специальным мешочкам, потом в дорогой несессер были отправлены мелочи – ножнички, запасные очки, ручки, перочинный ножичек, контейнер для линз, сами линзы, носовые платки. Лучиков проверил все полки и шкафы, чтоб ничего не забыть.
Ровно в десять утра он заказал в номер завтрак.
– Вам как всегда, – поинтересовались в трубке, – джем смородиновый?
Лучиков задумался.
– Нет, спасибо, мне только кофе. Без молока. И тосты. Без масла и джема.
– Хорошо, все будет доставлено.
В ожидании завтрака Лучиков занялся деловыми бумагами. Он подписал все нужные документы, выписал на отдельную бумажку все телефоны, составив таким образом список людей, с которыми надо будет связаться в ближайшее время. Несмотря на ранний час, он сделал несколько звонков и, удостоверившись, что все вчерашние дела завершены благополучно, а сегодняшним дан ход, Лучиков удовлетворенно отложил папки.
Завтрак подали вовремя.
– Хорошего дня! – весело пожелал ему официант и получил щедрые чаевые.
– Спасибо, – Лучиков кивнул парню, окинул взглядом скудно уставленный посудой поднос и пожалел, что не заказал джем.
– Что это я вдруг? – сумрачно спросил он сам себя и откусил еще горячий хлеб.
Кофе был крепким, обжигающим, и его вкус скрасил вкус тостов.
«Хотя ладно, скоро я уже буду дома, и что мне этот «Гранд-Норд» с его завтраками и «черным списком»…» – подумал Петр Петрович, но в этот момент он представил свою квартиру. Большую, убранную чужими руками, совершенно пустынную. Представил свое возвращение туда, и его сердце сжала ледяная рука. Никакой это не дом, это не его квартира, и вообще эта жизнь – не его. Он, Петр Лучиков, проживает ее по доверенности, неизвестно кем выданной. Его жизнь закончилась тогда, когда он увидел свои чемоданы, выставленные на порог. И не надо себя успокаивать, не надо себя обманывать – это правда. Все, что с ним происходило потом, – это недоразумение, по неизвестно какой причине сопровождающееся большими деньгами. А жил и любил он тогда, только, наверное, не сумел это показать, не сумел об этом сказать. Во всяком случае, он не будет теперь винить в произошедшем свою жену. Виноват только он. Такой бестолковый, косноязычный, не умеющий обращаться с людьми. Он хорошо умеет читать параграфы законов и трактовать пункты договоров. Он может тихим голосом, опираясь на железную логику, выторговывать скидки и преференции. Это у него получается. А вот что-то по-людски делать – это нет. В этом он полная бездарность. Лучиков отставил кофе и поднял глаза – солнце уже вовсю освещало крышу отеля, алую герань и окна противоположной стороны. Петр Петрович зачем-то закрыл глаза и откинулся на спинку кресла.
А Тед Карон, наоборот, выспался. Снотворное действовало мягко – наутро голова не болела и не было тяжелого пробуждения. Но вот настроение у Карона было ужасным – Анна до сих пор не появилась. Более того, у административной стойки, после вопроса, как ее найти, ему намекнули на строгое соблюдение конфиденциальности.
– Мы не даем сведения о гостях, извините, – услышал Тед от симпатичного, но очень строгого молодого человека.
Карон побегал по отелю в поисках Саши Соколовой. «Она мне поможет, она сама влюблена, она человеческая», – бормотал он про себя. Саши нигде не было, как не было начальника службы безопасности. К Северцевой по этому вопросу можно было обратиться только уж в крайнем случае. А пока была надежда, Карон околачивался в отеле. Он немного посидел в вестибюле, потом в одном лаунж-баре, потом в другом. Тед заглянул пару раз в ресторан под предлогом, что ищет Донелли и Зимина. А позже, увидев их на этаже, быстро спрятался – меньше всего он хотел сейчас общаться с соратниками. Наконец, полностью отчаявшись, Карон вышел во внутренний двор. «О, как здесь мило!» – искренне удивился он, сожалея, что до сих пор не заходил сюда. И впрямь здесь было тихо, стояли удобные стулья и кресла, здесь пахло цветами и зеленью – в кадках росли апельсиновые деревца, в длинных деревянных ящичках цвели левкои. Карон, недолго думая, устроился в плетеном кресле. «Если она у себя в номере и окна выходят сюда, она увидит меня… И, может, спустится», – с надеждой подумал Тед. Он все утро был так занят своими мыслями, что, проходя по холлу, почти не обратил внимания на входившую в отель Северцеву. Отметил только, что она плохо выглядела. Карон припомнил, что в отеле проблема с украденным у королевской особы чемоданом, что ходили слухи о романе мужа с подчиненной. Но неожиданно Карон не порадовался слабости противника, его уязвимости. Он сначала рассеянно пожалел ее, а потом вовсе про нее забыл. Куда больше его занимали мысли о пропавшей Анне.
