Проснулся он совершенно невыспавшимся. Он посмотрел в окно – только-только встало солнце. Город еще не шумел, и только слышались голоса грузчиков, разгружающих что-то во дворе отеля. Тед быстро прошел в душ, кое-как оделся и спустился вниз. В лобби почти никого не было, дежурные администраторы тихо переговаривались.
– Доброе утро, – улыбнулись они, завидев Карона, – чем можем помочь?
– Кофе. С молоком, и что-нибудь поесть, – сказал он и устроился поближе к огромному мраморному столу администраторов. Теду совершенно не хотелось сейчас быть одному. Он и голодным-то не был, просто казалось – ароматный кофе и сытная еда приведут в порядок нервы, успокоят и создадут видимость домашнего уюта. Карон совершенно не мог понять, что так мешало ему ночью.
Действительно, после завтрака стало лучше. И голоса сотрудников отвлекли от ночного беспокойства, и появление новых гостей, и вся эта праздничная суета отеля сыграли свою роль. «А у них здесь хорошо. Дело не только в этом богатстве, которым они окружили людей. Здесь… как бы это сказать… Здесь – по-человечески», – неожиданно подумал Карон и, уже совсем успокоившись, решил, что вечером опять придет в лобби в надежде встретить незнакомку.
Пока Карон пытался познакомиться с девушкой, Северцева, Антошин и Саша Соколова искали пропавший чемодан.
– Мы не можем провести обыск в номерах. Достаточно того, что мы это сделали во всех служебных помещениях, – повторяла Наталья Владимировна, собрав всех в своем кабинете. Такие маленькие совещания проходили теперь по два раза на дню. Утром собирались все сотрудники служб, вечером только она, Антошин и Саша. Вечером они пытались собственными силами решить эту загадку – исчезновение огромного и тяжелого чемодана на глазах всего отеля. Конечно, была вызвана полиция, Северцева скрепя сердце дала согласие на возбуждение дела по факту кражи. Она понимала, что это пятно, которое не смыть, а суть события вообще превращает всех их в посмешище. Но делать было нечего, король топал ногами и кричал. Примерно так вели себя и его люди.
– А что ты хочешь, это же вековые реликвии. Понимаешь, это богатство всего племени. Они его по крупицам собирали. И, потом, сами же признаются – это просто камни. Обычная порода, которая встречается в любой части земли.
– Только очень древняя, – заметил Антошин.
– Но ведь не золото, не бриллианты.
– Я не знаю, что хуже, – вступила в разговор Саша. – Золото оценить можно. Можно точно оценить убыток. А здесь?! Здесь явно потребуют выплату материального ущерба, но как они оценивать будут, еще неизвестно. Может, это окажется достоянием человечества, под защитой ЮНЕСКО. Это еще вопрос, каких экспертов они пригласят!
– Господи, да как оценивать то, что украли? Я же так поняла, что ничего не осталось. Король сюда привез все богатство племени.
– Ну чему-то на островах они сейчас молятся. Какие-то статуэтки там должны остаться. Вот, наверное, на них эксперты и будут ориентироваться.
– Боже, но кому это могло понадобиться? – воскликнула Северцева.
– А никто не знал, что там старые камни. Думали, что украшения, вещи короля. Воровали «без прицела». Только потому, что королевский багаж. Вон у него домашние туфли из меха пумы. И пряжки явно золотые, а не позолоченные. Мне так кажется, вор не знал о содержимом. Просто схватил, что было под рукой, – произнесла Саша.
– Вы думаете? – спросила Северцева. Сама она придерживалась теории заговора. Наталья Владимировна уверяла всех, что это козни конкурентов или пресловутой комиссии. А поскольку вопросы религии очень важны для населения, то и украли именно этот чемодан.
– Посудите сами, что это за правитель, который национальные реликвии потерял?! Кто его поддержит? Никто. Особенно если учесть уровень образования в этой стране. Так что пусть вора ищут среди своих. Ну, мы, конечно, можем помочь… – пожимала она плечами.
Северцевой эта теория очень нравилась – она снимала все подозрения с отеля и избавляла от необходимости всех этих явно порочащих репутацию разыскных мер. Вот король уедет и пусть там разбирается. Антошин слушал и молча не соглашался. Он понимал, что им предстоят тяжелые дни, когда надо будет терпеть присутствие полиции, спецслужб, жалобы и назойливость королевской свиты. Наконец, сам король лично уже два раза беседовал с руководством отеля. Вел он себя весьма несдержанно.
– Надо ждать, пока свое мнение выскажут наши эксперты, – этими словами заканчивались их вечерние совещания.
Антошин и Саша выходили из кабинета, оставляя Северцеву. Несмотря на все последние события, на везде мелькающих Карона, Зимина и Донелли, Северцева возвращалась и возвращалась к мыслям о муже. Его фотография все так же лежала в ее столе. Еще в самом начале, когда она въезжала в этот кабинет, она, как того требовала традиция, поставила портреты своих родных на свой стол. Сын на фотографии был еще совсем маленьким, а Антошин точно такой же, как и теперь. Потом, когда она однажды увидела чей-то удивленный взгляд, она убрала фотографию в стол. «Действительно, смешно и даже как-то глупо держать его фотографию, когда муж по коридорам отеля целый день ходит! И мы видимся по двадцать раз на дню», – сказала себе Северцева. Теперь же она очень часто доставала ее. И опять чувствовала себя так же глупо. Потому что те мысленные диалоги, которые она теперь вела, можно было вполне вести в реальности, видя перед собой Антошина. Но неуверенность в собственных ощущениях, страх потерпеть неудачу и боязнь узнать то, о чем она догадывалась, не давали ей это сделать. Северцева находилась в той опасной для человека ситуации, когда принять решение было практически невозможно. Опасной, потому что промедление могло обернуться поражением, а разговор с мужем стал бы подтверждением наблюдений. И Северцева ничего не предпринимала, мучаясь от своей же нерешительности.
– Сергей Александрович, у вас еще есть дела? – спросила она в этот вечер.
– Да, человек из полиции должен подъехать. – Услышав ее голос, Антошин остановился уже в дверях.
– А, хорошо, – замешкалась Северцева. Она не знала, что еще сказать, ждала какого-то жеста от Антошина. Она видела, как Саша Соколова уже вышла в коридор из приемной.
– Ты еще что-то хотела спросить? – краснея, поинтересовался Антошин.
Северцевой бы первой начать разговор и сказать, что она давно все заметила, но благоразумно ждала, что, наверное, все-таки настало время разговора. Да, сейчас не самое подходящее время, но и ждать больше нет возможности и сил. Если бы она решилась это все произнести, может, у нее хватило бы и мужества на другие слова. На слова признания в любви, пусть такой странной, немного жестокой, но все же любви. Но Наталья Владимировна только что-то чиркнула на бумагах и произнесла:
– Посмотри, как там наши проверяющие. Что-то мы о них забыли совсем.
– Конечно, не волнуйся. – Антошин улыбнулся и закрыл за собой дверь.
У лифта он догнал Сашу.
– Ну и деньки, – проговорил Антошин для того, чтобы что-то сказать.
