Вот так, стоявшей в мерцающем желтоватом лунном свете и похожей на необычную непристойную статую, Зура на первый беглый взгляд казалась, несомненно, очень красивой. Но красота ее была какой-то извращенной, как у цветов-людоедов из джунглей Кледа, отравлявших жертвы ядовитой пыльцой и высасывавших их через изящные усики. И еще казалось, что ее окружала почти видимая глазом аура зла, источавшая чуть ли не материальные волны ужаса. Светящиеся, ничего не упускавшие большие черные чуть прищуренные глаза имели сходство с гипнотическим взглядом змеи, и как змеи извивались ее блестящие черные волосы, спадавшие волнами на алебастровые плечи.
Такой была в эти мгновения Зура из Зуры, безмолвная, словно тлеющая изнутри, и вся команда, хорошо знавшая ее нрав, старалась этой ночью не попадаться лишний раз ей на глаза; так что могло показаться, будто она одна находится на борту своего мрачного, серого, как проказа, корабля. Конечно же, несмотря на окружавшие ее безмолвие и неподвижность, она была не одна; ее зомби могли стоять, не шевелясь, ровно столько времени, сколько она укажет, а трупы вообще чрезвычайно молчаливы, особенно те, у которых языки во рту успели напрочь сгнить…
— Проклятье! — сказала Зура из Зуры. — Проклятье! Проклятье! Проклятье! — Она выдохнула эти четыре слова в ночь, словно вытолкнула сквозь стиснутые зубы четырех серых призраков. — Проклятый Гадж и его самозваные пираты, проклятый договор, который я с ними заключила! Они же самым настоящим образом ограбили меня, забрали то, что принадлежит мне по полному праву, и я ничего не могу с этим поделать.
Она снова и снова перебирала в памяти все то, что судьба преподнесла ей со времени войны Безумной луны.
Во-первых, ее возвращение в страну Зуру под угрозой высылки в чуждые и поистине ужасные — даже для нее — миры снов иных миров, если она когда-либо еще дерзнет перейти границы ее собственных владений. Это само по себе было великим разочарованием: видеть, как мечты в сновидениях, в которых она превращала мир снов в один гигантский кошмар смерти, обращаются в прах. Но то, что случилось потом… обнаружить, что страна Зура опустела, что там не осталось даже смерти! Ибо Мномкуах, безумный бог Безумной луны, лучом неодолимой притягательности сманил всех подвластных ей зомби на луну, и в стране Зуре не осталось ни одного мертвого существа. Даже зловоние этих немыслимых мест почти совсем рассеялось.
Но червь всегда найдет дорогу, и смерти в конце концов достаются все. Однажды ночью в Нире обвалом завалило каменотеса, и он, с переломанными ребрами, позвоночником и всем прочим, попал в Зуру. Пара распухших и почерневших от яда старателей из верхнего мира, ставших жертвами стаи шестиногих паучьих гончих. Большое церемониальное каноэ, на котором везли невесту с приданым из Парга на остров, где она должна была обвенчаться с женихом, наткнулось на риф и утонуло. Всех пожрали акулы, а недоеденные останки выкинуло на берег Зуры. Почти сразу же явился и безутешный жених, спрыгнувший с обрыва в море и разбившийся о камни. Так что Зура вновь вернулась к своим занятиям.
Вскоре к ней прибыл корабельный плотник, которого расплющило между судном и причалом, и Зура приказала ему выстроить «Саван II». Но оказалось, что он происходит из мира яви, где был, помимо всего прочего, могильщиком и гробовщиком, — видимо, этим его профессиям и обязан своим видом и стилем новый корабль Зуры. Но ничего плохого в этом не было (паруса корабля были сделаны из саванов, такелаж — из сухожилий, а перекладины трапов — из костей).
По прошествии недолгого времени страну Зуру, как и прежде, окутывали густые миазмы тления, и снова принцесса Зура стояла во главе легионов жертв ужасных смертей. Но трупы слишком уж быстро разлагаются, и верные любовники слишком уж редко оказываются среди жертв трагической и страшной гибели и сохраняются слишком уж недолго. Поэтому Зура видела сны, в которых видела сны о великом бедствии, которое тысячами будет поставлять ей обитателей мира снов, и о войне, в которой все будут бездумно истреблять всех, но никаких бедствий не происходило и воевать между собой жители сновидений не собирались. И она все глубже впадала в печаль.
А потом…
…Потом появился Гадж со своими «пиратами»! О, при виде этой экстравагантной шайки якобы буканьеров она ни в малейшей степени не впала в заблуждение; она знала, кто и что они такое, да и, пожалуй, догадывалась, что им нужно. Они, естественно, не желали ничего доброго, но чьи-то дурные намерения никогда не тревожили Зуру.
Предложили они следующее: если Зура предоставит им право свободно летать над Зурой и прилегающими землями и не станет сообщать никому о том, что они здесь находятся — другими словами, полностью закроет глаза на них самих и их сомнительные занятия, — то они станут отправлять ей злосчастные останки моряков и пассажиров со всех судов, которые они будут захватывать над страной Зурой и поблизости от нее и Талариона, равно как и в Южном море. Они предполагали притворяться пиратами, а там, где появляются пираты, смерть всегда частая гостья, и трупы там будут постоянно. Они добились того же и от Латхи из Талариона, хотя с нею, поскольку ей совсем не требовались мертвецы, обошлись простыми неприкрытыми угрозами: если она осмелится возражать против присутствия пиратов или станет создавать им препятствия, они просто закидают город-улей Таларион зажигательными бомбами; фантому Латхи было, увы, слишком хорошо известно, что это очень реальная и непреодолимая опасность!
Зура обдумала предложение, и ей показалось, что от сделки она сможет много выиграть; Гадж — так он назвался — не просил для своего корабля даже гавани или причала в Зуре (о да, сначала черный пиратский корабль был только один), так как устроил свою базу в потухшем вулкане в горах между Зурой и Ленгом. И там, в мертвом кратере и тоннелях, пробитых в глубокой древности лавовыми потоками, он устроил себе дом и крепость для своей команды.
На первых порах все пошло хорошо. Зура пожинала плоды своего пассивного содействия; ее легион зомби быстро увеличивался. Но затем положение стало меняться, пусть даже поначалу не слишком заметно. Количество новобранцев-зомби вдруг начало сокращаться; Зура пожаловалась на это, но пираты вместо трупов предложили ей ненужную, в общем-то, добычу. А тут погасший вулкан вдруг стал пускать изредка кольца дыма, что могло быть связано — а могло и не быть — с непредсказуемыми затмениями луны, и еще время от времени ощущался глухой рокот под ногами, как будто там мерно колотили тяжеленными молотами или работал какой-то подземный механизм, а эпицентр всего этого находился, похоже, в самых корнях этой самой некогда вулканической горы. И однажды шпионы-зомби Зуры донесли, что вместо одного пиратского корабля увидели три и что ограбление (или, по меньшей мере, потопление) безобидных судов мира снов быстро приобретает все больший размах. Зура пришла в ярость!
Она потребовала, чтобы Гадж немедленно прибыл в город-мавзолей Зуру, но к ней явился лишь капитан одного из двух неведомо откуда взявшихся кораблей, и когда она обратилась к той низкорослой наглой — персоне? — в треуголке и с повязкой на глазу с конкретными вопросами, он лишь вызывающе расхохотался в ответ. Куда деваются все новые трупы, хотела знать Зура, — ведь они, совершенно точно, не попадают в страну Зуру. Похоже, ей нужно радоваться, если после каждого ограбления ей достанется два-три мертвеца! Значит ли это, что ее договор с Гаджем больше ничего не значит и что ей тоже следует пренебречь им? И вообще, что это молчаливое, закутанное в пышные одежды с капюшоном существо делает в горах такого, что умерший вулкан вдруг начал, пусть изредка, пробуждаться к жизни? Может быть, предводитель пиратов намерен похоронить Кладбищенские сады в озере лавы? Вот такие вопросы она задала капитану-посланцу с растянутым от уха до уха ртом.
