— По мне, так вы вполне физически ощутимы, — сказал де Мариньи. Вождь молча кивнул.
— Я почувствовала, как ты обнял меня, — вставила Морин.
— Это все благодаря Часам. Они многократно усиливают мое присутствие здесь. Но вы же видели, что со мною произошло снаружи — я стал бестелесным, как привидение!
— Погодите минутку, — перебил его, нахмурившись, де Мариньи. — Вы хотите сказать, что в Элизии что-то происходит? Никто в физической форме туда не допускается… Это касается и меня?
— Анри, Элизия в осаде, — ответил Кроу, — или очень близко к тому. Это лишь вопрос времени.
— В осаде? — Искатель явно не поверил своим ушам. — Но каким образом такое место, как Элизия, можно осадить? И кто на это способен? Я имею в виду… — Он вдруг осекся и повел по сторонам выпученными глазами. — Титус, если это шутка, то крайне неудачная…
Кроу покачал головой.
— Нет, мой друг, это не шутка. Они восстанут — и очень скоро!
— Кто? — спросил, не утерпев-таки, Вождь. — Откуда угроза? Кто или что восстанет?
— Они уже восстают, — ответил Кроу. — Первородное зло, Великие Древние! Звезды уже почти сложились в нужное расположение, и Боги Круга Ктулху вот-вот освободятся. Но, Анри, это вовсе не значит, что ваше приглашение отменено. Напротив, и вас, и Морин будут рады видеть в Элизии. Ведь, если помните, это пообещал вам Ктханид собственной персоной.
— О, конечно, я это помню, — немного кислым тоном ответил его собеседник. — Но как, вообще, попадают в Элизию? Титус, я долго и старательно искал дорогу. Поверьте, дружище, я, можно сказать, лез из кожи. И очень хорошо осознал, что вы имели в виду, когда сказали, что в Элизию нет прямой дороги. Хотя тогда вы выразились — «королевской дороги». Если честно, я почти утратил надежду.
Кроу прикусил губу, и де Мариньи впервые за время этой встречи осознал, что друга гнетет еще что-то, помимо опасности, нависшей над Элизией. Но Кроу поспешно заговорил вновь:
— Нет, Анри, не теряйте надежды. Не сдавайтесь. Тем более сейчас, когда вы действительно нужны в Элизии. — И снова это же страдающее выражение. — Послушайте, вы совершенно правы насчет того, что в Элизию не проложены королевские дороги. Я не могу взять вас за руку и привести на место, особенно сейчас. Но путь все-таки есть. Правда, я могу помочь вам лишь несколькими подсказками, указать общее направление, и все.
— Я весь внимание, — нетерпеливо ответил де Мариньи. — Как бы там ни было, это все же лучше, чем вслепую рыскать во мраке. Вы говорите, а я уж ни слова не упущу, будьте покойны.
— Ладно, — сказал Кроу. — Во первых, вам стоит поискать в мирах земных сновидений. Да, мы с вами кое-что знаем о мирах сновидений, но не являемся опытными сновидцами, так что избегайте скоропалительных выводов. Это лишь отправной пункт. Потом… — Он умолк с озадаченным видом и вдруг крепко схватил де Мариньи за руку. Его очертания на мгновение сделались размытыми, а пожатие руки стало слабым, прямо девичьим, но тут же обрело прежнюю силу.
— Титус, я… — встревожился де Мариньи.
— То самое предупреждение, о котором я говорил, — перебил его Кроу. — У нас осталась лишь минута. Слушайте: на заре всех земных цивилизаций в Тхим’хдре был волшебник по имени Эксиор К’мул. От него вы тоже сможете что-нибудь узнать — если сумеете его найти. И наконец…
Свет в Часах теперь мигал гораздо чаще, и цвет его быстро менялся от багрового различных оттенков к странной голубой флуоресценции. Фигура Кроу вновь заколебалась, сделалась зыбкой, как дым; он попытался вновь вцепиться в де Мариньи и удержаться за него, но его рука прошла насквозь. Де Мариньи и Силберхатт тоже попытались удержать старого друга, но так же безрезультатно. Голос Кроу сделался слабым, как шорох тростника:
— …И наконец, за красной туманностью Медузы есть облако светящегося газа. — Он говорил будто через миллион миль, но с последним словом его голос немного окреп и сделался чуть яснее.
— Я знаю о нем! — воскликнул де Мариньи. — Оно разумное. Оно убегало от Гончих Тиндалоса…
Кроу продолжал что-то говорить, но слов уже не было слышно. Неожиданно он начал уменьшаться, его завертело волчком, понесло вихрем мигающего голубого света. Но перед тем как ему исчезнуть, голос прозвучал снова:
— Если вы уже знаете так много, вам, может быть, удастся открыть и все остальное… Это хорошо! Теперь я уже не так тревожусь об…
— О чем? — отчаянно выкрикнул де Мариньи ему вслед, но услышал только эхо. Титус Кроу исчез, вернулся с Великой мыслью Ктханида в Элизию.
Исчез и голубой флуоресцирующий вихрь, и Часы изнутри снова освещал медленно мигающий багровый свет…
6. Ссссс!
Красная туманность Медузы, получившая свое название в память о существе, которое являлось носителем неописуемого зла, была тем не менее немыслимо красива.
Находившейся практически за пределами досягаемости земных телескопов, в которых она воспринималась лишь крохотным охристым пятнышком или слабым писком радиоволн, туманности название Медуза подходило очень хорошо, потому что она не только имела очертания головы Горгоны, но и была окружена множеством змеящихся нитей, которые вполне сходили за ее волосы. Более того, она обладала особым свойством: образно говоря, могла превращать предметы в камень.
Медуза представляла собой раковую опухоль, пожиравшую самое себя, ее «волосы» не просто росли наружу, их вытягивало целое кольцо больших черных дыр, окружавших туманность и выкачивавших из нее бессчетные миллиарды тонн материи, чтобы перекинуть ее в никуда. Одна из теорий утверждала, что это вещество, проваливаясь в черную дыру, с приближением к скорости света становится неподвижным, точно так же, как застывает в таких условиях само время. И, таким образом, можно увидеть, как великая космическая Медуза обращает свои жертвы в камень. Но, конечно, это была всего лишь теория, а де Мариньи, с тех пор как более-менее освоил Часы Времени, перестал доверять подобным теориям.
Но несмотря ни на что, Медуза была одним из тех мест, в которые лучше не соваться, и потому Часы Времени сейчас описывали вокруг нее дугу и, то и дело превышая скорость света (и опровергая тем самым еще одну теорию), направлялись к ее дальней стороне. Слова «за красной туманностью Медузы» Искатель воспринял как указание на то, что ему предстояло пересечь очень протяженную и практически незнакомую область, но, как-никак, он (Часы) был вооружен чрезвычайно чувствительными сканерами, с помощью которых должен был без труда обнаружить светящегося и сравнительно медленного в движении Ссссс.
Когда настало время выбора, с чего начать, этого самого выбора практически не было. Тхим’хдра, первозданная страна, существовавшая на самой заре земных цивилизаций? Страна из снов жителей Земли? Но разумному газовому облаку угрожали Гончие Тиндалоса, оно взывало о помощи к Старшим Богам и, возможно, — насколько понимал де Мариньи, более чем возможно, — полученное им указание было просто-напросто откликом Ктханида на этот призыв. Не менее важно было и то, что этот путь предпочла Морин; ее, несомненно, толкнула к этому выбору любовь ко всем (или почти всем) живым созданиям, даже самым странным и причудливым. Впрочем, с нее было достаточно и того, что Гончие Тиндалоса терзали газообразное существо. За три года, на протяжении которых Морин любила Искателя и странствовала вместе с ним, ей пришлось очень хорошо изучить этих тварей. И даже Морин, узнав, возненавидела их.
