– Ну это. Вы его зашухерили, громилу. Как Рэмбо. Вы – хладнокровный мазафакер!
Бритт-Мари терпеливо вложила забинтованную руку в здоровую и перевела взгляд на Бена. Тот улыбнулся и с воодушевлением кивнул:
– Короче, это хорошо.
Усвоив эту информацию, Бритт-Мари снова перевела взгляд на Банк:
– Ах-ха. Я польщена. Спасибо!
– Не за что, – нетерпеливо буркнула Банк и красноречиво поднесла к глазам запястье. – Как насчет тренировки?
– Какой тренировки? – спросила Бритт-Мари.
– Тренировки! – ответил Макс. Он был в своей клубной хоккейной куртке и приплясывал на месте, словно хотел в туалет.
Бритт-Мари растерянно качнулась с мыска на пятку.
– Я полагала, что тренировка отменяется. С учетом обстоятельств.
– Каких обстоятельств? – удивился Макс.
– Ограбления, голубчик, – заботливо сообщила ему Бритт-Мари.
По лицу Макса было видно, что он отчаянно пытается понять, как связаны эти два факта. Наконец он пришел к единственному логически возможному выводу:
– Грабитель украл мяч?
– Прости? – переспросила Бритт-Мари.
– А если он не украл мяч, значит, мы можем играть в футбол? – заключил Макс.
Группа на лестничной клетке молча приняла его слова к сведению и, так как никаких рациональных контраргументов приведено не было, отправилась на тренировку.
И начался футбол – во дворе перед многоквартирным домом, между мусоркой и велопарковкой. Три перчатки и одна собака изображали ворота.
Есть такая игра.
Макс, применив силовой прием, отобрал мяч у Веги, когда та уже собралась забить гол. Она бросилась на него с кулаками. Макс попятится. «А ну отвали, богатенький сынок!» Попятились все. Омар отшатнулся от мяча, словно опасаясь и его тоже.
Черная машина остановилась на дороге в тот момент, когда Жабрик в третий раз попал штанге ворот мячом в нос, и она расхотела быть штангой. Омар бросился в объятия Сами, Вега молча развернулась и зашагала домой.
Банк угостила штангу конфетами из кармана. Сами, подойдя, почесал штангу за ухом.
– Привет, Банк, – поздоровался он.
– Нашел его? – спросила та.
– Нет.
– Повезло Психу! – выкрикнул Жабрик и театрально вскинул два пальца, сложенные пистолетом. И тотчас осекся: Бритт-Мари глянула на него так, словно он поставил чашку мимо салфетки.
Банк ткнула Сами палкой в живот.
– Психу повезло. Но в основном повезло тебе, Сами.
И направилась домой, с Максом, Дино, Жабриком и Беном в кильватере. Прежде чем завернуть за угол, Бен остановился и крикнул Бритт-Мари:
– Вы же придете завтра?
– Куда? – полюбопытствовала Бритт-Мари. Все уставились на нее, будто она окончательно выжила из ума.
– На кубок! Завтра же кубок! – гаркнул Макс.
Бритт-Мари принялась счищать что-то с юбки, чтобы никто не увидел, что она зажмурилась и прикусила щеки.
– Ах-ха. Разумеется, приду. Разумеется.
Она не сказала, что это будет ее последний день в Борге. Ребята этого тоже не сказали.
Бритт-Мари сидела на кухне. Наконец Сами вышел из комнаты Веги и Омара.
– Уснули, – улыбнулся он чуть принужденно.
Бритт-Мари встала, собралась с духом и заявила:
– Я не хочу ни во что вмешиваться, потому что я отнюдь не из тех, кто вмешивается в чужие дела, но если ты собираешься прикончить этого Психа из-за Веги и Омара, то имей в виду, что джентльмену не пристало рыскать по всему городу и приканчивать людей.
Сами поднял брови. Бритт-Мари стиснула сумочку.
– А я не джентльмен, – улыбнулся Сами.
– Нет, но можешь им стать! – объявила Бритт-Мари.
Он рассмеялся. Она – нет. Поэтому он тоже перестал смеяться.
– Да ну бросьте, я его не убивал. Он мой лучший друг. Просто больной на голову, понимаете?
– Да. – Бритт-Мари казалось, что это-то она как раз отлично понимает.
– Он должен людям денег. Неправильным людям. Поэтому он в отчаянии. Он не думал, что там окажутся Вега с Омаром.
– Хм, – заметила Бритт-Мари.
– Нет, я не имел в виду, что не имел в виду и вас, – поправился Сами.
– Это ни в коем случае не то, что я подумала, ни в коем случае, – возразила Бритт-Мари.
– Сорри. Мне надо перекурить, – вздохнул Сами, и тут только Бритт-Мари заметила, что руки у него дрожат.
Она пошла за ним на балкон, нерешительно кашлянув – вовсе не демонстративно. Сами извинился, отдувая дым в сторону от нее:
– Сорри, вам это мешает?
– Я хотела бы, с твоего позволения, спросить, не найдется ли у тебя еще сигареты, – не моргнув глазом ответила Бритт-Мари.
Сами рассмеялся:
– Не думал, что вы курите.
– Я не курю, – подтвердила Бритт-Мари.
– О-о’кей. – Сами протянул ей пачку.
– У меня был длинный день, – попыталась оправдаться Бритт-Мари.
– О’кей-о’кей, – гоготнул Сами, зажигая ей сигарету.
Бритт-Мари несколько раз затянулась, торопливо и неглубоко. Закрыла глаза.
– Позволь сообщить тебе, что не только ты склонен к дикому и безответственному образу жизни. В молодости я выкурила значительное количество сигарет.
Сами засмеялся, скорее над ней, чем вместе с ней, поэтому Бритт-Мари сочла нужным пояснить:
– Позволь сообщить тебе, что в юности я работала официанткой! – и кивнула со значением, ведь такие вещи люди с ходу не выдумывают. Сами явно впечатлился и жестом пригласил ее присесть на перевернутый ящик из-под газировки.
– Может, виски, Бритт-Мари?
Видимо, благоразумие закрылось у себя в комнате, потому что Бритт-Мари вдруг услышала собственный голос:
– Да, знаешь что, Сами? Мне и правда хочется виски!
Они пили виски и курили. Бритт-Мари пыталась пускать дым колечками – в бытность свою официанткой ей так хотелось этому научиться. Вот повара это дело умели. Колечки казались такими умиротворяющими.
– Отец не свалил, мы сами его прогнали. Мы с Магнусом, – вдруг признался Сами.
– Кто это – Магнус? – спросила Бритт-Мари.
– Ему больше нравится «Псих». «Магнуса» люди не так боятся, – ухмыльнулся Сами.
– Ах-ха, – ответила Бритт-Мари, но больше в смысле «ого», чем «ага».
– Отец напился и избил маму. Никто ничего не знал, но Магнус должен был зайти за мной перед футбольной тренировкой, мы тогда были маленькими, и он ничего подобного никогда не видел. Он же из нормальной семьи, его отец работал в страховой компании, ездил на «опеле». Но он… черт. Он увидел, как я стою между мамой и папой, отец меня лупит, как обычно, и вдруг ни с того, блин, ни с сего Магнус приставил отцу нож к горлу и орет. Вряд ли я тогда понимал, что не все ребята живут, как мы. Что не все боятся возвращаться домой. Омар плакал. Вега плакала. Так что знаете… уже тогда было ощущение, что – все, хватит. Понимаете?
