– Здравствуй, Вега! – сказала Бритт-Мари.
Вега ее проигнорировала.
– Здравствуй, Вега! – повторила Бритт-Мари.
– Гляди, какие ОФИГЕННО жирные визитки! Мне их Кент сделал! – выкрикнул Омар, сверкая глазами.
Вега встретила эту новость равнодушным молчанием и устремилась на кухню. Вскоре стало слышно, как она моет посуду – звук такой, будто в раковине что-то ползает, а Вега пытается это что-то убить. Личность выкатилась из кухни и виновато пожала плечами:
– Вега-то злая-презлая!
– Откуда ты знаешь? – спросила Бритт-Мари.
– Подросток. Сама взялась мыть посуду, ну. Значит, злая как не знаю кто.
Бритт-Мари пришлось признать, что в этом есть своя логика.
– А почему она разозлилась?
Тут встрял Омар:
– Узнала, что здесь был Кент, и поняла, что вы решили свалить!
Сам он, похоже, особенно не огорчился – возможно, смена футбольного тренера на перекупщика автомобильных дисков представлялась ему удачной сделкой.
– Я останусь в Борге до соревнований, – сказала Бритт-Мари – не то себе, не то остальным.
Но мальчик ее, кажется, не услышал. Даже не поправил «соревнования» на «кубок». А Бритт-Мари этого почти хотелось.
Вошли мужчины в бородах и кепках. Они сели пить кофе и читать газеты, делая вид, что Бритт-Мари здесь нет, но сегодня они выглядели более раскрепощенными – словно знали, что скоро им не надо будет делать этот вид.
Явился Карл в красной кепке – за очередной посылкой. Бритт-Мари уже решилась спросить, что в посылке, но дверь успела звякнуть за ним раньше, чем Бритт-Мари успела открыть рот. Личность разъезжала взад-вперед, поедая кукурузные хлопья из пакета. Бритт-Мари не принесла ей тарелку. А Личности, судя по ее виду, почти хотелось, чтобы Бритт-Мари это сделала.
– Карл строит эту, как ее? Теплицу! – Реплику сопроводил фонтан из кукурузных крошек.
– Прошу прощения? – попросила прощения Бритт-Мари, стряхивая крошки с жакета.
– Теплицу. Ну, теплую такую, для растений, – объяснила Личность.
– Ах-ха. То есть во всех его посылках – теплица?
– Ну! Когда Карл с женой стали Карлом и женой, была пятница. С тех пор каждую пятницу вот уже четырнадцать лет Карл покупает цветы. Потом – финансовый кризис, бюро перевозок закрылось, все позакрывалось, Карл был этим, как его? Механиком, ремонтировал грузовики! А теперь – безработный. Цветочный магазин в Борге закрылся. Ни денег, ни цветов. Вот Карл и строит теплицу в саду, чтобы жена Карла каждую пятницу получала цветок!
Личность высыпала остатки хлопьев из пакета в рот, причем больше половины оказалось у нее на кофте.
– Еще поэма есть, это, как его? «Но любовь из них больше…», а?
– Это из Библии, – возразила Бритт-Мари. Это, из них большее, то и дело попадается в кроссвордах.
У Веги явно закончилось чем греметь на кухне, и она устремилась к входной двери.
– Ах-ха. Ты, конечно, на улицу? – благожелательно спросила Бритт-Мари.
– А то вам не все равно, – фыркнула Вега.
– А вернешься к началу тренировки?
– А какая, блин, разница?
– Надень хотя бы куртку? На улице холодно…
– Пошла на хрен, старая перечница! Валила бы домой, к своей гребаной жизни со своим гребаным муженьком!
Вега хлопнула дверью. Дверь радостно звякнула. Омар, подхватив визитки, умчался за сестрой. Бритт-Мари окликнула его, но он или не слышал, или ему было все равно. Дверь звякнула.
Бритт-Мари в угрюмом молчании взялась за уборку пиццерии. Никто не пытался ей помешать.
Закончив, Бритт-Мари опустилась на кухонную табуретку. Личность сидела рядом, потягивая пиво. И задумчиво разглядывала Бритт-Мари.
– Пивко, Бритт-Мари. Хочешь?
Бритт-Мари взглянула на нее расширенными глазами.
– А знаешь что? И правда. Я и правда выпила бы пива.
Они пили пиво и ничего больше не говорили. Бритт-Мари уже сделала два или три глотка, когда дверь снова звякнула. Бритт-Мари как раз успела выскочить из кухни, когда в пиццерию вошел молодой мужчина; непривычная к таким дозам спиртного среди бела дня, Бритт-Мари не сразу заметила, что у мужчины на лице – черная балаклава. Зато это заметила Личность. Поставив пиво на пол, она подкатила к Бритт-Мари и дернула ее за рукав жакета.
– Бритт-Мари. На пол. Живо!
И тогда Бритт-Мари увидела пистолет.
27
Странное ощущение, когда смотришь в дуло пистолета. Тебя словно засасывает. Туда падаешь. Через несколько часов в пиццерии появятся полицейские из города и спросят, может ли Бритт-Мари описать молодого человека, что на нем было, высокого он роста или нет, говорил он на диалекте или с акцентом. Но единственная особая примета, которую Бритт-Мари сможет назвать, это – «у него был пистолет». Одному из полицейских придется даже объяснить ей: грабителю просто нужны деньги, и «не стоит воспринимать это как что-то личное».
Полицейским легко говорить, но, когда на тебя направлен пистолет, НЕ воспринимать это дело как личное довольно-таки трудно, в этом Бритт-Мари безоговорочно уверена.
– Открывай, мать твою, гребаную кассу! – зашипел грабитель.
Потом, задним числом, она вспомнит, что грабитель обратился к ней как будто она механизм, а не человек. Личность попыталась подъехать к кассе, но Бритт-Мари встала у нее на пути, словно вмерзла в пол.
– ОТКРЫВАЙ КАССУ! – гаркнул грабитель так, что и Личность, и мужчины в кепках инстинктивно заслонились руками – словно это могло их спасти.
А Бритт-Мари замерла на месте. Ужас парализовал ее настолько, что она была не в состоянии даже испугаться. И сама не понимала, почему она так поступила, но есть вещи, которых человек о себе не узнает, пока ему в лицо не направят пистолет. И вот Бритт-Мари – к своему изумлению и к ужасу Личности и мужчин – услышала собственный голос:
– Сначала купите что-нибудь.
– ОТКРЫВАЙ! – орал грабитель.
Бритт-Мари не шелохнулась. Положила забинтованную руку на здоровую. Руки дрожали, но такой уж сегодня день, что Бритт-Мари решила: с нее достаточно. И поэтому ответила со всей возможной благожелательностью:
– Видите ли, чтобы открыть кассу, надо пробить какую-то сумму. Иначе начнется путаница с чеками.
Пистолет в руке грабителя ходил ходуном. В равной степени от удивления и растерянности.
– НУ ТАК ПРОБИВАЙ, МАТЬ ТВОЮ!
Бритт-Мари сложила руки на животе. Пальцы были скользкие от пота. Но что-то внутри ее, вопреки категорическим протестам здравого смысла, приняло решение сейчас, несмотря ни на что, хоть немного постоять за себя.
