Она расстроилась не из-за слов Кента – а из-за того, что он даже не подумал, вдруг она стоит рядом и слышит его слова. Бритт-Мари отлично знала, что Кент сам не представляет, что значит «активная пассия», но оскорбилась, поскольку прекрасно поняла, какой смысл он вкладывает в это выражение.
Бритт-Мари не сводила глаз с кофеварки. И в какое-то блаженное мгновение вообразила, что сумеет ее починить, но тотчас одумалась и отдернула руку.
Она ничего не чинила с тех пор, как вышла замуж. Дожидалась Кента. Кент, когда в программе о ремонте показывали женщин, вечно говорил, что «бабе даже икейскую мебель не собрать». И ворчал насчет «квоты». Бритт-Мари обычно сидела рядом с ним на диване и разгадывала кроссворд. Всегда рядом с пультом – чтобы чувствовать на коленях пальцы Кента, когда он нашаривает пульт, чтобы переключиться на футбол.
Бритт-Мари глянула на кофеварку и решительно сцепила руки в замок на животе. Потом взяла еще соды и продолжила уборку. Она только-только успела насыпать пекарского порошка на диваны, как раздался стук в дверь. Чтобы открыть, Бритт-Мари требуется некоторое время – ровно столько, сколько нужно, чтобы забежать в ванную и уложить волосы перед зеркалом, а ведь света в ванной нет.
Кент никогда не понимал, зачем она каждый раз так тщательно причесывается. Даже перед выходом в магазин.
Как будто дело в том, что люди о ней подумают.
За дверью сидела очень довольная Личность с картонной коробкой в руках.
– Ах-ха, – сказала Бритт-Мари коробке.
– Отличное вино, понимаешь. Дешевое. С грузовика упало, ну! – объяснила Личность.
Бритт-Мари не поняла.
– Только придется перелить в бутылку с этикеткой и всей хренью, на случай, если налоговая привяжется. У меня в пиццерии называется – «домашнее красное», на случай, если налоговая привяжется, о’кей? – Личность кинула коробку Бритт-Мари, после чего переехала через порог и огляделась.
На смесь снега и гравия, оставленную колесами на полу, Бритт-Мари смотрела с таким отвращением, словно это были экскременты.
– Прошу прощения, как продвигаются работы по ремонту моего автомобиля? – спросила она.
– Во продвигаются! Во! А я, понимаешь, Бритт-Мари, спросить хотела: тебе цвет важен?
– В каком смысле? – изумилась Бритт-Мари.
Личность взмахнула руками:
– Да знаешь, есть у меня дверь. Во дверь! Но как бы не того цвета, что машина. Как бы… в желтизну.
– А с моей дверью что? – перепугалсь Бритт-Мари.
– Ничего! Ничего! Просто спрашиваю! Желтая дверь? Не подходит? Она это, как его? Окислилась! Старая дверь. Уже почти не желтая. Уже практически белая.
– Прошу прощения, мне хотелось бы в полной мере довести до вашего сведения, что машина у меня белая и я никоим образом не потерплю в ней желтой двери! – воскликнула Бритт-Мари.
Личность замахала руками на Бритт-Мари:
– О’кей-о’кей. Тише, тише, тише. Достанем белую. Не проблема. Не лимон в заднице. Но белая меняет эти, как их? Сроки доставки!
Она беззаботно кивнула на вино:
– Вино любишь, Бритт?
– Нет, – ответила Бритт-Мари, не потому что она не любила вина, а потому что, если ответишь «я люблю вино», люди сделают вывод, что ты алкоголик.
Бритт-Мари не хотелось, чтобы люди делали такие выводы.
– Все любят вино, Бритт! – ухмыльнулась Личность.
– Меня зовут Бритт-Мари. Бритт меня звала только моя сестра, – возмутилась Бритт-Мари.
– Сестра? – Личность просияла. – Значит, есть это, как его? Второй экземпляр? Свезло миру!
Личность ухмыльнулась, словно это была шутка. Причем, по-видимому, на ее, Бритт-Мари, счет.
– Сестра умерла, когда мы были маленькими, – сообщила она, не отрывая взгляда от пакета с вином.
– Ой… ну блин… я… это, как его? Соболезную, – печально проговорила Личность.
Бритт-Мари сильно поджала пальцы в туфлях и тихо ответила:
– Ах-ха. Очень любезно с вашей стороны.
Личность уже улыбалась.
– Вино вкусное, но немного это, как его? Мутноватое! Его бы пару раз процедить через такой кофейный фильтр, ну. И будет зашибись! – с энтузиазмом сообщила она.
Заметив на полу сумку Бритт-Мари и цветочные ящики, Личность улыбнулась еще шире:
– Вот хотела подарить его тебе в честь выхода на работу, но вижу, что оно больше подарок на это, как его? Новоселье!
Бритт-Мари с оскорбленным видом держала пакет на вытянутых руках, будто тикающую бомбу.
– Позвольте заметить, я здесь не живу.
– А где ж ты спала? – ухмыльнулась Личность.
– Я не спала. – Бритт-Мари захотелось вышвырнуть пакет за дверь и зажать уши руками.
– Тут есть типа гостиница, – сказала Личность.
Бритт-Мари благожелательно кивнула:
– Ах-ха, у вас и гостиница есть, подумать только! И пиццерия, и автосервис, и почта, и продуктовый магазин, и гостиница? Должно быть, вам это нравится. Не нужно определяться с выбором.
Физиономия Личности вытянулась от непритворного удивления.
– Гостиница? Зачем мне гостиница? Нет-нет-нет, Бритт-Мари. Это не мой – этот, как его? Профиль!!
Бритт-Мари потопталась в нерешительности и наконец поставила вино в холодильник.
– Я не люблю гостиницы, – сообщила она и захлопнула дверцу.
– Нет, едрить! Не ставь в холодильник, в нем осадок будет! – завопила Личность.
Бритт-Мари смерила ее сердитым взглядом.
– Неужели обязательно сквернословить в помещении, словно мы какие-то дикари?
Личность поехала на кухню и принялась дергать ящики в поисках кофейных фильтров.
– О-о-о, Бритт-Мари! Нашла. Фильтруем. Будет зашибись. Или, понимаешь, можно с фантой смешать. У меня есть дешевая, понимаешь. Китайская!
Вдруг Личность осеклась: заметила кофеварку. По крайней мере, ее останки. Бритт-Мари неловко сцепила руки в замок. Ей захотелось найти вход в черную дыру, отряхнуть его от невидимых пылинок и провалиться туда.
– Что… что это? – спросила Личность, переводя взгляд со швабры на останки кофеварки с отметинами от ручки швабры.
Бритт-Мари долго стояла молча, с пылающими щеками. Может быть, она думала о Кенте. Наконец она кашлянула, выпрямила спину и, глядя Личности прямо в глаза, произнесла:
– Выброс гравия.
Личность посмотрела на нее. Потом на кофеварку. На швабру. И захохотала. Громко. Потом закашлялась. Потом захохотала еще громче. Бритт-Мари глубоко оскорбилась. Разве она сказала что-то смешное? Во всяком случае, сама Бритт-Мари ничего смешного в виду не имела. Она уже не первый год, насколько помнит, не имеет в виду ничего смешного. Стало быть, смеются над ней, а не над ее словами, а это обидно. Такое случается, если долго живешь бок о бок с человеком, который постоянно пытается говорить смешное. В их браке смешное говорил только он. Кент говорил смешное, а Бритт-Мари шла на кухню мыть посуду. Вот такое разделение труда.
