Действительно видение де Брюина было совсем особое. Он одинаково отмечает и фантастическую пышность московских застолий, когда за еду в купеческом доме садилось подчас по несколько сотен человек, и привычки простых людей. Вот эти-то простые москвичи по три раза в день едят капусту и запасают великое множество огурцов, которые едят как яблоки. Они во множестве употребляют хрен, чеснок, репу, но при этом успели привыкнуть и к недавно появившимся в стране моркови, свекле, пастернаку и особенно полюбили салат и сельдерей. Всем остальным ягодам они предпочитают наиболее распространенную в Подмосковье костянику — и с медом, и с сахаром, а на случай горячки — в виде питья. Для де Брюина важно, что все русские любят цветы и радуются каждому букету, что выращивают в Москве полупудовые, на редкость душистые дыни и что лекарства заказывают в аптеке, где их готовят дипломированные ученые лекари.
Одновременно де Брюин отмечает как свободно владеет голландским языком Петр — лучшего переводчика трудно себе представить, — и что именно его интересует: Египет, разливы Нила, порты Средиземного моря. Петр хочет, чтобы де Брюин как можно больше увидел в России и вместе с тем обращается к нему с просьбой срочно написать портреты трех своих племянниц, дочерей старшего своего умершего брата Ивана. Заказ настолько спешный, что русский посланник увозит написанные де Брюином холсты в Вену еще до того, как на них успевают высохнуть краски. Но расположение Петра не мешает художнику разобраться и в особенностях государственного устройства России, и в ее военных возможностях.
«Что касается величия Русского двора, то следует заметить, что Государь, правящий сим Государством, есть монарх неограниченный над всеми народами; что он все делает по своему усмотрению, может располагать имуществом и жизнию всех своих подданных, с низших до самых высших; и наконец, что всего удивительнее, его власть простирается даже не дела духовные, устроение и изменение богослужения по своей воле…
Войска Русского Государя простираются обыкновенно до 46 или до 50 тысяч человек, кроме нескольких конных полков и копейщиков, получающих жалованье из царской казны ежегодно деньгами, хлебом и другими необходимыми вещами. В военное время призываются все русские дворяне, составляющие, таким образом, весьма сильное ополчение, доходящее до 200 тысяч человек, включая в то число их прислужников, которых многие из этих дворян имеют при себе по 10 и даже по 20 человек, а менее значительные держат их по 3 человека».
Вид Москвы и ее окрестностей с Воробьевых гор. Гравюра по рисунку О. Кадоля. 1825 г.
По указанию Петра де Брюин рисует — «снимает», по выражению тех лет, вид Москвы с Воробьевых гор, из окон расположенного точно напротив Новодевичьего монастыря грандиозного Воробьевского дворца, который летом обычно занимала любимая сестра Петра Наталья. И любуясь необычайной красоты панорамой города, художник успевает отметить, что сам по себе дворец представляет двухэтажное деревянное здание, имеющее по 124 комнаты на каждом этаже. Петр приглашает с собой де Брюина и в Воронеж, где полным ходом идет строительство русского флота. Де Брюин поражен размахом работ на всем протяжении пути и особенно самой дорогой.
«От Москвы до Воронежа на каждой версте стоит верстовой столб, на котором по-русски и по-немецки выставлен 1701-й год, время постановки этих столбов. Между всеми этими столбами, довольно высокими и окрашенными красной краской, понасажено по 19 и 20 молодых деревьев по обеим сторонам дороги, иногда деревья эти посажены по 3 и по 4 вместе, переплетены ветвями вроде туров для защиты их и для того, чтобы они крепче держались в земле и не выходили из оной. Таковых верстовых столбов счетом 552… Полагаю, что число молодых деревьев, рассаженных между верстами, никак не меньше, если не более 200 тысяч».
Де Брюин не торопился покидать Россию. Тогда в апреле 1703 года он решает тронуться в дальнейший путь. За Коломенским, у села Мячкова, он садится на судно армянских купцов, чтобы по Оке и Волге спуститься к Астрахани. И мелькают названия, наизусть заученные туристами наших дней: Белоомут, Щапово, Дединово, Рязань, Касимов, Муром, одни отмеченные дорожными происшествиями, другие запомнившиеся постройками, пейзажами или старательно зарисованные.
…Прошло четыре года. Позади Персия, Индия, Ява, Борнео. Летом 1707 года де Брюин снова в Астрахани, чтобы повторить старый путь теперь уже вверх по Волге. Хотел ли путешественник и на этот раз задержаться в русской столице? Во всяком случае, формального предлога для жизни в Москве не оказалось. Разговоров о заказах то же нет. Сам того не зная, де Брюин помог своим мастерством превосходному русскому живописцу Ивану Никитину. Теперь Никитин к полному удовольствию Петра напишет и трех подросших царевенплемянниц и его сестру Наталью. А Петр, помня о рассказах «летучего голландца», отправит Никитина совершенствоваться в Италию и причем именно в Венецию.
Только все это в будущем. А пока Петра занимают персидские дела. Пусть и не близко, но все же маячит впереди так называемый Персидский поход на берега Каспия, и Петру хочется по возможности больше узнать о тех местах. В Преображенском, в гостях у царевны Натальи Алексеевны, де Брюин должен подробно описывать каждую мелочь своих персидских впечатлений, особенности и достопримечательности страны, вплоть до развалин Персеполиса — города, который он чуть ли не сам открыл и, во всяком случае, первый описал. Для скольких поколений историков искусства и культуры это описание оставалось непревзойденным!
А между тем де Брюин внимательным и доброжелательным взглядом успевает заметить все, что успело измениться за время его отсутствия в Москве. Выросло нарядное здание Аптеки, где занято работой 8 аптекарей, 5 подмастерьев и 40 работников. Открыта городская больница на Яузе, рассчитанная на 86 человек. Де Брюин познакомился с ней достаточно внимательно, потому что может указать и число комнат в ней, и число печей, и рассказать о дипломированном обслуживающем персонале — хирург, врач и аптекарь. Путешественник отмечает, что начала действовать суконная фабрика на той же Яузе, а на Москве-реке в районе Новодевичьего монастыря стеклянный завод, изготавливающий зеркала размером до полутора метров в высоту. Обновлены стены Кремля и Китай-города, на Печатном дворе появился латинский шрифт, а в городском театре на Красной площади идут регулярные представления. И как всегда в Москве повсюду слышна хорошая духовная музыка и много превосходных певцов и хоров.
«Многие писатели полагают, что некогда город Москва был вдвое больше того, как он есть теперь. Но я, напротив, дознал по самым точным исследованиям, что теперь Москва гораздо более и обширнее того, чем была когда-нибудь прежде и что в ней никогда не было такого множества каменных зданий, какое находится ныне и которое увеличивается почти ежедневно».
В феврале 1708 года де Брюин окончательно прощается с Москвой. Спустя три года в Амстердаме выходит его книга о России — «Reizen over Moscovie door Persie en Yndie», снабженная 320 изображениями с натуры.
