— Ну, как это было? На что это похоже?
— Диггер, — сказал я, — ты никогда этому не поверишь.
— Чему?
— Земля — это планета.
— Что?! — он был сбит с толку. — Масса, ты в своем уме?
— Это планета, — повторил я. — Это не то, чем мы привыкли ее считать. Это не безопасное убежище, парень. На Земле мы мчимся через весь этот хаос. Земля — это планета. Земля — это космический корабль, а мы — космические путешественники.
Это так и есть, и я до сих пор так думаю о Земле. Утром я открываю парадную дверь и выхожу на Манхэттен. Все вокруг меня видят перед собой улицу, здания на ней, и все это не двигается. Но люди поднимают головы и видят, что над головами Солнце совершает свой путь с востока на запад. Я иду по той же самой улице и знаю, что Солнце находится именно там, где должно быть, а я, все эти здания, эта улица и эта планета кружатся и кружатся вокруг него и несутся сквозь пустоту. И то, что это происходит каждый день, то, что мы существуем, — просто поразительно.
17. Может быть, это небеса
В то время когда мы дышали чистым кислородом перед моей первой ВКД, я нервно поглядывал на люк, отделявший меня от открытого космоса, размышляя о неизведанном, поджидающем меня на той стороне. Во время такой же процедуры перед второй ВКД я заснул. Семичасовая прогулка в открытом космосе физически требует столько же энергии, сколько и марафон. У нас их в этом полете было пять, и они шли одна за другой. В те дни, когда ты не выходишь в открытый космос, ты не отдыхаешь; весь день ты поддерживаешь команду, находящуюся снаружи. После длинного-длинного дня и короткой ночи, чтобы поспать, мы с Ньюманом вернулись в шлюз и ждали, когда начнется наш второй марафон. Поэтому я и воспользовался возможностью передохнуть.
Моя вторая ВКД, где я должен был установить усовершенствованную обзорную камеру, отличалась от первой по нескольким параметрам. На этот раз Ньюман находился на руке-манипуляторе, а я свободно парил. Эта перспектива меня очень будоражила. Также теперь была моя очередь выходить первым и быть главным в команде. Девиз НАСА гласит: «Тренируй новичка так, чтобы он смог заменить тебя», и именно так мы проводили ВКД. Ньюман по-прежнему был главным во время нашего выхода, но он уже показал мне, как все делать, и на этот раз его задачей было наблюдать, как я смогу справиться с этими обязанностями. После открытия люка и выхода наружу я потратил несколько секунд, чтобы осмотреться. В этот короткий промежуток времени я был единственным человеком в открытом космосе. Где бы то ни было. Во всей Вселенной. Ощущать это было очень здорово, и я потратил несколько мгновений, чтобы насладиться этим чувством.
От начала до конца замена старой камеры на усовершенствованную обзорную камеру заняла несколько часов, но на нашем пути не возникло никаких непредвиденных помех, и мы успешно справились с установкой. Когда новая камера была установлена и подключена, мы облегченно вздохнули. Мы гордились тем, чего достигли. Может быть, мы и не ступали на Луну, но в тот день экипаж STS-109 тоже совершил огромный скачок во имя человечества. Установка новой камеры была очень важным делом. Замена солнечной батареи далась мне куда тяжелее физически, но усовершенствованная обзорная камера была одной из тех вещей, на которую ты можешь указать, говоря: «Вот для чего нужны астронавты. Вот для чего мы летаем в космос. Вот так мы служим на благо общества». Если камера выполнит то, что обещали инженеры, она раскроет тайны Вселенной и поможет нам ответить на важный вопрос — как мы здесь оказались.
Есть одна вещь, к которой тебя не могут подготовить тренировки по ВКД. Они не готовят тебя к ответам на такие вопросы, как этот. Работа в бассейне не подготовит тебя к эмоциям, которые могут охватить тебя, когда ты на самом деле окажешься в космосе. Ньюман отправился забрать камеру съемки тусклых объектов из места ее временного хранения, чтобы мы могли тщательно упаковать ее для возвращения на Землю, и, ожидая его, я улучил момент и оглянулся, чтобы через плечо снова взглянуть на Землю. Пока я смотрел на нее, мою голову заполняла одна мысль: «Я совсем не предполагал это увидеть. Это тайна. Я не должен был быть здесь». Я повернулся и постарался вернуться к работе, но не смог перебороть желание посмотреть еще раз. Я бросил быстрый взгляд: планета была так красива, что меня переполняли эмоции. Мне пришлось заставить себя отвести глаза. Я боялся расплакаться, а если у тебя в скафандре окажется вода, это может стать серьезной проблемой. После полета будет расследование, и мне придется признаться, что я плакал в космосе. Собравшись с духом, я посмотрел еще раз. И в этот момент мне подумалось: «Если попадешь на небеса, увидишь именно это. Это и есть вид с небес». Эта мысль немедленно сменилась другой: «Нет, это еще прекраснее. Так должны выглядеть небеса — может быть, это они и есть».
Я понимаю, что это, наверное, звучит странно. На этой планете так много бед: войны, голод, убийства, страдания. Но небеса должны быть прекрасным и идеальным местом, а оттуда, где я находился, я не мог представить себе ничего более прекрасного, более идеального, чем наша Земля. Возможно, когда-нибудь мы найдем жизнь в других звездных системах, но пока мы не видим ничего, кроме хаоса, черноты и одиночества на миллионы световых лет в любом направлении. И тем не менее в центре всего этого находится чудесное место — великолепная голубая планета, полная жизни. Это самый настоящий рай. Она хрупкая. Она красивая. Она совершенная. Тут вы должны остановиться и спросить себя: «Что из всего сущего может быть лучше нее?»
Когда проходил этот полет, Габби было восемь лет, а Даниэлю — шесть. Глядя на Землю из космоса, я начал думать о нашей планете как об отце, как о родителе. Когда у тебя появляются дети, ты хочешь дать им все. Ты стараешься найти самый лучший дом в самом лучшем районе. Если ты можешь позволить отдельные комнаты для детей, ты стараешься отремонтировать их так хорошо, как только можешь. Ты покупаешь плотные шторы, чтобы было темно, когда им нужно будет поспать. Ты приносишь хорошие игрушки, чтобы они играли. Ты даришь детям дом. И, глядя на Землю, я думал: «Ух ты, как должен был любить нас Господь, Отец наш, если он дал нам такой дом. Он не отправил нас на Марс или Венеру, где нет ничего, кроме камней и замерзшего газа. Он дал нам рай и сказал: «Живите в нем»». Не очень просто разобраться в тонкостях происхождения и цели существования Вселенной, но это лучшие слова, которыми я могу описать то, что тогда почувствовал.
За пять экспедиций обслуживания только 16 человек выходили к «Хабблу» в открытый космос. Подобно 12 астронавтам с «Аполлонов», которые так и остались единственными людьми, побывавшими на Луне, астронавты, работавшие с «Хабблом», были единственными людьми, которые выходили в открытый космос на такой высоте, единственными людьми, которые видели Землю с такого ракурса. Я имел счастье в тот день испытать то, что за всю историю человечества выпало еще только 15 людям. Вы можете поехать на Галапагосские острова, взойти на Мачу-Пикчу или нырнуть в глубины океана, но я не знаю, можно ли на Земле испытать нечто столь же необыкновенное, как в космосе. Эти первые выходы в открытый космос изменили мое отношение не только к Земле, но и ко всей Вселенной. Навсегда.
