Во время подготовки кандидата в астронавты каждый должен получить сертификацию по основам ВКД, совершив четыре погружения в бассейне. Перед тем как войти в воду в скафандре, мы должны были пройти высококлассную сертификацию по подводному плаванию. У меня было гражданское удостоверение подводника, но это был куда более трудный экзамен. Самым трудным для меня оказалось самостоятельно сбросить снаряжение, а потом надеть его обратно. Ты должен погрузиться на 5 м, сбросить маску и ласты, вернуться на поверхность, подышать, потом снова нырнуть, надеть всю утварь, продуть маску и вернуться на поверхность без воды внутри маски. Я не мог этого сделать. Я проплывал полпути до снаряжения и начинал паниковать. Мне нужен был глоток кислорода, и я пулей вылетал на поверхность.
К счастью, я был в НАСА, и мою слабость не считали поводом избавиться от меня. Для команды это был шанс поддержать меня. Поскольку Скорчу было мало помощи моему отцу в борьбе с лейкемией, увидев, что у меня проблемы, он однажды утром пришел ко мне в кабинет и, хотя его никто ни о чем не просил, сказал: «Сегодня мы с этим разберемся». У одного из астронавтов на заднем дворе был бассейн, где мы могли нырять. Скорч сидел со мной в бассейне и показывал, что делать, как расслабиться и пройти через испытание. Весь день он нырял со мной на дно этого бассейна — снова, снова и снова. Мы начали в более мелкой части и постепенно перемещались на глубину. Скорч проводил меня через это раз за разом, пока я все не сделал. Через неделю я сдал экзамен.
Когда подошла моя очередь погружаться в бассейн в скафандре, я был в паре со своим другом Чарли Камардой из Квинса. Каждый раз, когда мы с Чарли оказывались вместе, мы становились парой клоунов, напарников-комиков, подыгрывающих друг другу. Мы дурачились и веселились. Одним из поводов для нашего веселья во время тренировки стало то, что те, кто выходит в открытый космос, должны во время движения тесно прижиматься друг к другу. В итоге мы с Чарли танцевали около бассейна в наших нижних костюмах из полипропилена, распевая «Вместе, куда бы ни пошли», старый хит Этель Мерман из «Цыганки».
Инструкторам это очень понравилось. Около бассейна мы с Чарли имели громкий успех, а вот в самом бассейне — не очень. Первое погружение — это то, что называется «введением в работу со скафандром». Ты проводишь несколько часов в воде, чтобы привыкнуть к костюму и продемонстрировать свою способность двигаться в нем. Нас с Чарли опустили под воду, и это была полная катастрофа. Я попытался повернуться вокруг своей оси и почувствовал, что не могу контролировать абсолютно ничего. Скафандр очень тяжел. Я чувствовал свое тело негнущимся и неуклюжим. Я ощущал себя шариком в День благодарения, дутым человечком с рекламы шин «Мишлен», мальчиком-пончиком компании «Пиллсбери». Пытаясь повернуться в сторону макета отсека полезного груза и медленно перемещаясь к нему, я думал: «Лучше освежу в памяти мои занятия с роботизированной «рукой»».
Когда у профессиональных бейсболистов появляются проблемы, их тренеры всегда говорят: «Все идет от головы». То же самое было и со мной на тренировках по ВКД. Человеческое тело способно на потрясающие вещи, но только в том случае, если мозг не встает у него на пути. В первый раз, когда ты опускаешься под воду в космическом скафандре, ты полностью теряешь ориентацию. Все по-другому. Мозг затапливают новые, совершенно непривычные раздражители. Они переполняют тебя, и ты начинаешь паниковать. Твое тело прекрасно может сделать то, что от него требуется, но голова плохо выполняет свою работу, потому что не может указать телу, что ему делать.
Во время выхода в открытый космос один астронавт перемещается свободно, а другой прикрепляется к концу роботизированной «руки». Таким образом, оператор манипулятора может переместить их в любое место, куда надо попасть. К «руке» ты цепляешься с помощью фиксаторов стоп. Ты просовываешь ступни в петли, а затем раздвигаешь пятки, чтобы защелкнулся запирающий механизм. Твои ботинки со щелчком встают на место. Пока ты этого не сделаешь, выйти в открытый космос не получится, а я не мог это сделать, хоть убей. Когда на тебе космический скафандр, ты не видишь своих ног. Поскольку ты находишься в воде, наклонившись, чтобы попытаться разглядеть ступни, ты переворачиваешься вниз головой, а ноги оказываются наверху. Этот маневр нужно произвести вслепую. Я еще мог попасть ступнями в петли, но никак не мог угодить пятками на защелки. Я пытался снова и снова, пока не дошел до точки, когда настолько разозлился и устал, что вообще ничего не мог сделать правильно. Несколько раз аквалангистам приходилось подплывать ко мне и просовывать мои ноги в фиксаторы, чтобы можно было продолжать тренировку.
В конце концов я отправился к своему соседу Стиву Смиту, который выходил в открытый космос во время двух последних миссий по обслуживанию «Хаббла».
— Стив, — сказал я, — я не знаю, что делаю.
Как и Скорч, Стив нисколько во мне не сомневался.
— Не беспокойся, — ответил он. — Мы об этом позаботимся. Ты еще станешь самым крутым специалистом по ВКД!
Стив вызвался погрузиться под воду вместе со мной. Мы пришли в гидролабораторию на полтора часа раньше, отрепетировали все на суше, а потом погрузились в воду, и Стив показал мне, как пользоваться фиксаторами стоп. Проблема была в том, что я не ставил ногу ровно. Я просовывал в петли кончики пальцев, но не надавливал пятками вниз. Стив проработал со мной этот момент. «Постарайся сделать это очень быстро, в одно движение, — повторял он мне. — Ставь ногу ровно и жми! Ставь ровно и жми! И вот ты попал!» Я пробовал снова и снова, пока не научился делать это автоматически. Стив показал мне, как пользоваться инструментами, как двигаться к отсеку полезного груза и от него. Я научился оставаться спокойным и контролировать свои движения. Показав мне, что делать, Стив вселил в меня уверенность, что я не запаникую в бассейне.
Оставаться мастером своего дела в космическом скафандре — трудная задача, и это было хорошо. Если я что-то и узнал о себе как астронавте, так это то, что мне необходима сложная задача для того, чтобы продемонстрировать свои лучшие качества. Если я знал, как что-то сделать, или если все получалось легко, я не всегда прилагал максимальные усилия. Но если сказать мне, что что-то невозможно, — например, если вы скажете мне, что я не могу сдать квалификационный экзамен в МТИ или что я не могу стать астронавтом, потому что не годен по медицинским показаниям, — то с этого момента я не способен все бросить и сдаться независимо от причины. Я не оставлю эту задачу в покое, пока не пойму, что сделал все, что было в моих силах, для того, чтобы попытаться решить ее.
Тренировки по ВКД не были легкими, но, приноровившись к ним, я их полюбил. Если надеть летный комбинезон с эмблемой НАСА было тем же самым, что надеть костюм супергероя, то надевать космический скафандр НАСА было еще приятнее. Это почти то же самое, что иметь свой собственный космический корабль. Между миссиями по ремонту «Хаббла» и сборкой МКС мы вошли в новую эпоху, когда выходы в открытый космос оказались на переднем крае всего, что делало НАСА. Если в бассейне был кто-нибудь нужен, я всегда находился на месте. Если у меня выдавался свободный день, я шел и нырял с аквалангом вместе с другими астронавтами, отрабатывавшими выход в открытый космос, чтобы понаблюдать за их приемами. Если я не мог этого сделать, то вызывался работать у бассейна и поддерживал тех, кому предстояло погружение. Я знал, что это — то место, где я могу внести вклад в космическую программу, и хотел быть во всеоружии, когда представится возможность.
