— Пожалуйста. — Я не стал бороться с природой. — Ты знаешь, где меня искать. — И с шумом поменял твердую реальность на жидкий мир.
«…найди же меня скорее…»
Я максимально долго пробыл под водой, дабы дать возможность Але ощутить себя одиноко, как в контексте реализации физиологических нужд, так и в психологической провокации желания общества. Когда я вернулся на поверхность, млея от томных ласк моря, берег оказался чистым. Нигде не было видно ни нашего бара, ни моей одежды, ни странной девушки. К этим обстоятельствам я отнесся никак, лишь чуть удивившись, насколько возможно сквозь отупляющее зарево абсента. Нырнул еще раз, призрачно надеясь, что картинка сменится. Но все предстало таким, как секунду назад.
— Дура, — резюмировал я, плавно покачиваясь на воде.
Призма всеобщего совершенства начала рушиться на моих глазах. Противоположные стенки хрупкой конструкции разъехались, потеряв связывающую целостность. Разбивая друг друга, они рухнули мне на голову, обдав берег, море и меня ливнем стеклянных брызг. Стало некомфортно.
Я почувствовал ногами твердь, стопы неуютно жгли осколки былого совершенства, усеявшие подводную плоскость. Меня понесло на сушу, где я вдруг осознал свою полную наготу. Область паха светилась знакомым мне цветом.
Вертясь на месте от осознания описанного, я наступил ногой на нечто холодно-металлическое. При ближайшем анализе предмет оказался моей флягой. Машинально я поднял ее, отвинтил крышку, допил то пламя, что в небольшом количестве там имелось. И тут ощутил, что руку мою сжимают.
— Соскучился? — широко улыбаясь, спросила Аля, по-прежнему нагая, с зеленоватым фосфорическим светом в области глаз и нежных мест.
— Где ты была? — удивленно спросил я.
«...а-ля Малевич…»
— Тут и была, — заявила девушка. — Едва вытащила тебя из воды. Ты словно решил поменять место жительства, нырнул и не хотел выныривать. Я даже испугалась. А потом упорно отказывался говорить и, мне показалось, видеть. Зачем-то утопил свою и мою одежду. Абсент играет с тобой в злые игры, мальчик.
«...абсент ли?..»
— Если вдруг потеряешь меня опять, — продолжала Аля, встав ко мне лицом и рукой оглаживая мою ягодицу, — ты всегда сможешь отыскать меня тут, дорогой. — Она хохотнула, а я поцелуем проглотил этот смех.
«...заткнись...»
— Прямо тут?
— Тут прямо, — поддразнила Аля и уронила свой взгляд. Я машинально проследил за ней и увидел узкую женскую стопу, пальцами переворачивающую одну из составляющих большого семейства гальки. На этом плоском рыжеватом камешке, не выделяющемся из общей массы, с обратной стороны оказалась приклеена цифра. Я с трудом сфокусировал взгляд и увидел — «13».
«...чертова дюжина…»
— Захочешь увидеть, — повторила Аля тяжелым дыханием в мое ухо, — переверни этот камешек и там найдешь меня. — Голова моя затряслась мелкой сладострастной дрожью. — А пока — пусть он смотрит вниз. — Пальцы ее цепко изловили мистический катыш и перевернули прежней стороной.
— Как же найду его в этом море гальки? — задал я удивительно разумный вопрос, случайный в ауре зеленоватой самоуверенности. Губы мои тем временем гуляли по лунным просторам ее плеч.
«...сложные ребусы ты задаешь мне, крошка...»
— Захочешь — найдешь, — сухо заявила девушка. — А не найдешь, значит, не хотел. Я буду помогать, ведь это не море гальки, а море Аль-ки! — Она хохотнула, теряясь устами в области моих губ. — А сейчас у нас задача посложнее.
«...какая же, сложная девочка?..»
— Каким образом мы доберемся до меня без одежды? — спросила Малевич. — Ты ведь утопил все, во что мы могли спрятать наготу.
«...притворимся, что невидимы...»
Неожиданно я понял, что почти не говорю вслух. Тем не менее диалог не утихал, и Малевич прекрасно меня понимала.
— Хорошая идея, — резюмировала она. — Тогда необходима сыворотка невидимости. — Откуда-то из-за ее спины появилась старая плоская бутылка абсента. Почти пустая, с крохотным осадком на самом дне ее, который мы в тот же миг поделили.
Изумрудное мерцание усилилось. От паха странный свет пополз на грудь и ноги. Мгновение — и даже глаза наши вспыхнули злыми огоньками. При этом напрочь отсутствовала линия, разделяющая тела.
«…мы невидимы…» — не раскрывая рта, поведала девушка.
Ее рука вплелась в мою и потянула в сторону, голое тело слепило фосфорическим блеском. Среди ночи ярче нас горела только луна.
Передвигались мы быстро, я едва успел заметить, как где-то в углу глаза промелькнул бар, в котором мы познакомились. Подле него покачивались в такт музыке люди, не обратившие на нас внимания. Далее понеслась невыносимо долгая лента пляжа, назойливо разматывающаяся из-за горизонта. Как только мне это надоело, пейзаж сменился каменными ступеньками куда-то высоко вверх, куда попали мы быстрее, чем можно было ожидать.
Мы шли по узкой тропинке, освещенной тусклыми фонарями, среди густых зарослей кустарников будто марсианского происхождения.
Пляски с джиннами
Мы прошли мимо человека, курившего сигарету и выглядевшего задумчивым. Он не повернул головы в сторону двух голых молодых людей, мечущихся по периметру курортной зоны. Передвижение наше было более чем бесшумно, говорить мы могли, не издавая звуков.
«...тепло — внутри и снаружи…»
«…такое доброе ощущение, точно это наше общее тепло, а не каждого по отдельности.» ".смотри, люди...»
«...наше месторасположение сейчас несколько смещено, они не могут видеть нас.» ".месторасположение?»
«...график на оси координат, наши точки не совпадают...»
«...наши совпадают...»
«...ты понимаешь, о чем мы. это приятно.» ".ты светишься...»
«...вот и дом, а там джинны...»
«...пугаешь?..»
«...предупреждаю…»
«...мило...»
«...можешь передумать, можем пойти к тебе...»
«...нет...»
«...они могут не прийти, они приходят не каждый раз...»
«...не имеет значения, я никогда не видел джиннов, поэтому страх мой беспредметен, любопытство легко справляется с ним… не мне тебе объяснять, какое это безрассудное любопытство в моем состоянии...»
Маленькая гостиница была сконструирована целиком из дерева, деревом обшита, имела приятный лесной запах, который защекотал легкие, как только мы заскрипели скользким паркетом.
Консьерж проигнорировал нас, склонив голову над газетой, пока под мелодию досок мы осваивали лестницу. Она приблизила к нам третий этаж, где в коридоре мы вычислили ту самую замечательную дверку, к которой подошел ключ, неведомо как сохранившийся у Малевич.
«...милый дом...» — беззвучно пропела она, кружась и таким образом вплывая в лоно собственной квартиры.
