дождь не редкое явление. Одно из самых частых.
Наше положение на диване чуть изменилось. Мы пили нечто из пластмассового флакона, но вкуса я не чувствовал, следя за плавными движениями губ девушки. А она дирижировала себе очередной сигаретой.
В одну из пауз, застопорившую нас в определенных позах, на стыке амбивалентных мнений, мы услышали усталый голос Мануа, что добросил до нас банальный вопрос, который иногда не рекомендуется задавать:
— Сколько тебе лет?
— Восемнадцать, — ответила знакомая Сашеньки.
Я повторил тот же вопрос.
— Восемнадцать, — отозвалась Сашенька.
— Стоп, — сказал я себе. — Открутим пленку назад, — сказал я уже нам. — К моменту, как ты прочла «рассказик». Вырежем остальное и приклеим вопрос о возрасте. Значит, восемнадцать?
«...не сделал ли я чего лишнего?..»
— Да, — не задумываясь, подтвердила Сашенька. — Почти девятнадцать.
Внутри меня произошли личностные трансформации. Я сфокусировал собственный глаз в совершенно ином свете, где измученная телепортациями красота девочки крепко срослась с глубокой интеллектуальной печатью, а затем расслоилась на веер воспоминаний о диалогах, родившихся на черном диване.
Все выглядело совершенно иначе.
— Ты где? — отвлекла она меня от мыслей о ней.
— Тут, — отозвался я. — Никогда бы не подумал.
«...может ли это быть правдой?..»
— Что? — прицелилась она в меня взглядом.
— Ты слишком взрослая для своих лет, — улыбнулся я. — Слишком сложные мысли приходят тебе в голову. Помню свои восемнадцать: в ту пору я радовался совершенно иным вещам. Другие цели двигали мой организм по оси достижения целей.
«...ведерком творил пирамиды...»
— Может быть. — Сашенька, видимо, не придавала особого значения моим открытиям. Являясь той, которой была, будучи всем тем, необъятным, что помню я под ее названием, моя демоническая девочка обладала уверенностью, что заложенное в нее есть прожиточный минимум, присущий всем. Если мир и делится на умных и глупых, полагала Сашенька, то она всего лишь относится к первым.
Я улыбнулся себе, мне нравилось, что она не осознает своей уникальности. Она вертела хрустальной головой, высказывая те или иные мысли, а я с удовольствием впитывал их, ныряя то в глаза ее, то в волосы. Хотелось погладить беспокойное существо, но я держал руки при себе. Я следил за ее мимикой, наслаждался реакциями. Длинные замечательные ноги одновременно покачивались, используя пластичность мебели.
Руки жонглировали предметами, что в изобилии появлялись то из ее сумочки, то из пакета. Часть доносилась до моего сведения, часть безнадежно падала обратно.
Незаметно волосы создания оказались убраны в аккуратный хвостик позади. Вместо галактического топа воцарилась телесная майка с милым красным жуком на месте сердца, а космические шорты сменились узкими синими джинсами.
«…или я сам соткал эту иллюзию, а на самом деле все иначе?..»
— Смотри! — указала Сашенька наверх. В черной треугольной границе указанного уровня отчетливо прорезался небольшой прямоугольник. Темный цвет его размылся, и осталось стекло, на котором эксцентрично, но гениально рисовал свои полотна дождь. — Вот и она.
Я молчал, глядя во влажное стекло, за которым, несмотря на разводы, отображалась поразительная четкость. Прямоугольник манил, дождь гипнотизировал. Подмывало приказать телу не сопротивляться и, сорвавшись с дивана, улететь к этому единственному светлому пятну. Позволить ему вобрать меня, бросить в дождь. Я знал, что долго не протяну здесь, цветность моя подрагивала, истощенный организм требовал убраться прочь из этих странных местностей.
Я сканировал взглядом задумчивый профиль, медленно скользя вдоль прелестной линии лба. Глаз, упрямого рта.
«...хочу тебя...»
Неожиданно кто-то сильно и крепко взял меня за руку. Я узнал теплую и холодную одновременно ладонь. А глаза ее хозяйки плавали далеко, в новых измерениях уже внутри ее. Там, где каждое из них давало разные ответы на одни и те же вопросы, тасовало ассоциации.
Сила Сашеньки оказалась поразительна, я не чувствовал ногами плоскость, видел лишь аккуратный затылок с каштановым хвостиком. А он целеустремленно двигался вперед, маня за собою острые плечи, меня, Мануа и его спутницу, «—куда угодно…»
Стекла на прямоугольнике не оказалось. Неизвестно, на чем изображал дождь свои картины, но когда мы достигли этого крохотного отверстия в другой мир, в лицо нам прозрачными пулями полетели ласковые капли.
Помогая друг другу, мы покинули черный треугольник с черными диванами и столами для неизвестной мне игры.
Приветствуя нас, мой природный друг усилился, лаская уже не только лица, но и тела. Руки мои распахнулись, одежда на секунду отпустила тело, чтобы тут же еще крепче обнять его.
Трое закурили, пряча огоньки в ладонях, кому-то стало не по себе, кому-то, наоборот, очень хорошо.».очаровательно роскошно.»
Это была неизвестная крыша неизвестного дома в одной из многочисленных маленьких точек в одной масштабной незыблемой точке П., созданной некогда кем-то по имени Петя, что придумал это как-то и воплотил. Создал свой уровень поверх другого — природного.
Вокруг волновались шифер, антенны, чердачные выпуклости. Еще присутствовали небо, дождь, сутулые ряды домов, мрачно косящихся в нашу сторону многочисленными слепыми и зрячими глазами. Различалось несколько цветов, один мрачнее другого, но имелась очаровательная четкость и притягательность, как на черно-белом снимке. Было скользко, мокро, прохладно. Черные очки группировали что-то, что лилось на нас в виде дождя, но было не только дождем. А может, я чувствовал это один, остальные ощущали нечто другое.
— Слушай, — обратился я к Сашеньке. — Какой это уровень? — Я полагал, что она знает ответ на вопрос, который давно мучил меня. — Ведь и явное имеет какой-то уровень?
«...расскажи мне, ты же знаешь…»
— Конечно, верхний, — не сомневалась Сашенька.
— Почему? — задал я второй вопрос. — Ведь вначале оно самое низшее.
— Да, — согласилась она. — А затем самое высшее. Оно и само ядро, из которого попадаешь в измерения и уровни, оно же и оболочка, за которую нужно попасть, вырвавшись из цепких объятий телепортов. Все относительно в разных условиях, и все не так, как кажется вначале. И ты, пройдя этот путь насквозь, никогда уже не будешь тем, кем пришел сюда.
— Измерения тоже по-своему интересны, — заметил я.
«…хотя бы потому, что там можно найти тебя…»
— Это пройдет. — Сашенька не улыбалась. — Со временем. Они перестанут радовать.
— Почему же? — пробасил из-за ее спины Ма-нуа.
— Понимаешь, бывать тут часто — значит быть частью этого. Если будешь входить в эти двери постоянно, когда-нибудь обнаружишь, что дверей больше нет, а соответственно — нет выхода. Поверь, исчезнувшие двери никогда не будут дверьми входа, только наоборот. Так все задумано тут. — Сказанное прозвучало зловеще, глаза Мануа широко распахнулись и наполнились уважением.
