– Иди, – сказал дядя Жора, – не то сюда Марья
Никитична явится. Почитайте еще что-нибудь божественное.
– Мы телевизор смотрим, – сообщил Витя. – Похоже,
со святой Ириной покончено.
– Хорошо, смотрите телевизор. Главное – сюда ее не пускай.
Морячок, хмыкнув, исчез, а дядя Жора вновь обратился ко мне:
– Давай-ка все еще раз повторим: ты уходишь от мужа, он
уговаривает тебя вернуться и военных действий не предпринимает.
– Меня с работы выперли, – напомнила я.
– Хорошо. Допустим, он хотел усложнить тебе жизнь. Как далее
развивались события?
– Пришла Марья и сообщила о разговоре Сергея с его другом, у
которого Марья работала. Из их разговора следовало, что муж собрался меня
убить.
– И в ту же ночь появились те двое?
– Да.
– Занятно.
– Вы что, Марью подозреваете? – всполошилась я. –
Да вы на нее только посмотрите…
– Выглядит совершенной дурой, – кивнул он. –
Однако это ничего не значит.
Тут я опять вспомнила о том, что мы киллера убили; между
прочим, убила его Марья. О господи, но не могу же я в самом деле ее
подозревать.
– По-вашему, она меня убить решила?
– Она любовница твоего мужа. Слушай, а у него с головой
проблем нет? Выбор довольно своеобразный.
– Марья добрая, – нахмурилась я, – и они росли
вместе, в одном дворе.
– Хорошо, он разглядел в ней прекрасную душу, а она его за
это полюбила, когда же он дал ей отставку, она вполне могла пожелать
напакостить вам обоим.
Я покосилась на дверь, беспокоясь о том, как бы Марья нас не
услышала, и сказала:
– Она добрая, к тому же у нее на все это ума не хватит.
– Допустим. Утром она освободила тебя от пут и в твоей квартире
задержалась по сей день. А те двое парней, как они себя вели?
– Связали меня и ушли.
– Не грозили, не пытались… как-то напугать? – нашел он
подходящее выражение.
– Они вообще не произнесли ни слова, просто привязали меня к
кровати и ушли. Но я до смерти перепугалась.
– И пошла в милицию?
– Конечно. Только толку от этого ни на грош.
– Будем считать это началом военных действий.
Мне еще раз пришлось повторить в мельчайших деталях свою
историю, но я по этому поводу не сетовала, потому что теперь, восстанавливая
ход событий, многое видела совершенно иначе. Когда очередь дошла до неудачного
покушения, то есть до того момента, как нас с Марьей едва не сбила машина, дядя
Жора вдруг спросил:
– Может, он и не хотел сбивать?
Я задумалась. Если бы действительно хотел, то, пожалуй,
сделал бы все половчее. Зато опять-таки здорово напугал. И я написала очередное
заявление в милицию.
– Материальное подтверждение вашей вражды с мужем, –
кивнул дядя Жора. – Дальше больше. Теперь и господин Бойко появился. Все
стало очень серьезно, к тому же господин Бойко решил, что ты хочешь избавиться
от Сергея, так?
– Так, – тяжко вздохнула я, – и я вряд ли смогу
его разубедить. Он вроде вас, недоверчивый.
– Вот-вот. И если сейчас твой муж и ты вдруг скончаетесь в
результате несчастного случая и прочих малоприятных вещей, это вполне могут
списать на вашу вражду: ты разделалась с мужем, а он с тобой. Человек,
придумавший все это, явно не без юмора.
– Знать бы, что это за гад такой, – пробормотала я.
– Узнаем, – пообещал дядя Жора. – Что-нибудь
подозрительное заметила? Может, кто-то здесь вертелся, соседей расспрашивал?
– За мной везде «Опель» таскался. У парня, что за рулем
сидел, на руке татуировка «Гена», зовут его Кубарев Геннадий Александрович, и адрес
есть. Только в милиции мне сказали, что его связь с моим мужем доказать надо, а
когда Марья про этого Гену рассказала Сергею, он куда-то исчез. Гена, я имею в
виду.
– Не исчез, пересел на «Хонду», – сообщил дядя Жора. Я
взглянула на него с тихой грустью.
– А откуда вы… – но продолжать свою мысль не стала, зато
вспомнила о другой подозрительной машине. – Еще «Чероки» был, он мне сразу
не понравился. Я и номер запомнила.
Лицо дяди Жоры стало слегка недовольным, от номера,
записанного на листе бумаги, он отмахнулся.
– Это Витин «Чероки», – сухо сказал он.
– Так Витя за мной следил? – спросила я.
Хотелось, чтобы это прозвучало грозно, но вышло так себе.
Ответить дядя Жора не успел, потому что в гостиной дурным голосом заорала
Марья. Я вскочила и бросилась туда, потому что она звала меня. Марья с
вытаращенными глазами тыкала пальцем в телевизор, орать она перестала и теперь
шептала посиневшими губами:
– Явился за нашими грешными душами…
Поначалу я подумала, что Марья имеет в виду Витю, мне он
тоже казался подозрительным, и насчет душ она права, может, и впрямь душегуб.
Но Витя сидел в соседнем кресле и пытался вжаться в спинку с перепугу. На Марью
он смотрел так, точно всерьез опасался: набросится и загрызет. Опять же, тыкала
пальцем она все-таки не в Витю, а в экран телевизора, следовательно, угроза
исходила оттуда.
Я перевела взгляд на экран и в первое мгновение растерялась,
не в силах понять, чего это Марью так разбирает. На экране была фотография
мужчины, а женский голос просит всех, кому что-либо известно об этом человеке,
срочно сообщить по телефону… Что-то в нем показалось мне знакомым, не в
телефоне, в лице на фотографии.
– Это нам за грехи наши, – заревела Марья. – То
есть мне… нашли дядьку-то…
Я схватила ее за руку и, не обращая внимания на заинтересованные
взгляды мужчин, поволокла ее в ванную, включила воду, чтобы ненароком не
подслушали, и укоризненно сказала:
– Что ты орешь?
– Как же мне не орать, если не сегодня-завтра в
тюрьму, – обиделась Марья.
– Будешь орать, еще быстрее там окажешься.
– Сима, надо сдаваться. Чистосердечное признание… того…
засчитывается, человеку послабление дается. И господь учит не лукавить, а всю
правду…
– Всю правду надо было сразу говорить. А теперь… с чего ты
взяла, что нас арестуют? Нашли дядьку, и что? С какой стати непременно на нас
будут думать?
– А на кого? – шмыгнула носом Марья.
– Ну… не знаю. Давай подождем впадать в панику. Дядька –
киллер, тебе это не хуже меня известно. Подумай, сколько у него врагов.
