– Библия – великая книга, – не унималась Марья, –
в ней полно советов на все случаи жизни. Я считаю, «зуб за зуб» очень подходит
к нашей ситуации.
– При чем здесь ты? – сатанея, возвысила я
голос. – Муж мой, связали тоже меня. Между прочим, ты вела себя не лучшим
образом, ключи свистнула…
– Я же покаялась, – обиделась Марья. – Не
по-христиански поминать прощенный грех.
– Ладно, – махнула я рукой, – но машина – плохая
идея. Мы не должны уподобляться, и вообще… спасибо тебе большое, но у меня
много дел.
– Сима… – хлопнула она рыжими ресницами. Так по-дурацки меня
еще никто не называл, и я, признаться, опешила. – Мне жить негде. Меня
сегодня хозяйка с квартиры выгнала, такая негодяйка оказалась, совсем люди бога
не боятся. Можно, я у тебя переночую?
– Но ведь у тебя есть родственники? – неуверенно
предположила я. Марья вздохнула. – Или друзья? – Очередной
вздох. – Ну, просто знакомые…
– Просто знакомые есть, конечно, но они вряд ли пустят. Вот
ты, к примеру, гонишь, хотя я тебе жизнь спасла, если разобраться. – Она
еще раз вздохнула, и одинокая слеза скатилась по ее щеке.
Я загрустила.
Конечно, по большому счету, она права. Если б не Марья,
лежала бы я сейчас связанная, но она ведь совершенно ненормальная, ключи
свистнула, разве такой поступок нормальным назовешь? Машину разбить предлагает…
С другой стороны, если бы она ключи не свистнула, то и в квартиру не вошла бы,
а значит…
– Ладно. Оставайся. Но только на одну ночь.
– Хорошо, – с готовностью кивнула она. – А у тебя
машина есть?
– Есть.
– Тогда, может, вещи мои перевезем? Хозяйка очень ругается,
я еще на той неделе обещала.
– А за что она тебя выгнала?
– Я кран закрыть забыла.
– Ну и что?
– Дело-то в пятницу было, вечером. Я к знакомым на дачу
уехала, и соседи подо мной тоже. А я на пятом этаже. Короче, пролило до
первого. Но это ведь не повод, правда?
– С кранами надо быть внимательней, – пробормотала я,
радуясь, что сегодня не пятница. – Завтракать будешь? – спросила я
Марью.
– Конечно. Я бы заодно и пообедала.
Мы сели завтракать, Марья помалкивала, а я размышляла: что
же делать? И ничего разумнее не придумала, кроме как идти в милицию. Марья
вызвалась сопровождать меня.
Через час мы вошли в здание райотдела. Граждане сновали по
коридорам, за стойкой сидел истомленный дежурный и недобро смотрел на мир.
– К кому мне можно обратиться? – робко спросила я. Я
всегда робела при виде милиции, хотя и непонятно, с какой стати.
– Ко мне, – ответил мужчина, в глазах его появился
интерес.
– Я развожусь с мужем, а он мне угрожает.
– А чего разводитесь-то? – спросил дежурный.
– Просто развожусь, – нахмурилась я.
– Интересно. «Просто развожусь», – передразнил
он. – Причина должна быть веская. Это вам не игрушки: хочу – живу, хочу –
развожусь.
– Что это вы мне мораль читаете? – возмутилась
я. – Есть у меня причина.
– А если есть, то разведут. Всю жизнь у них мужики виноваты.
– Какой-то сумасшедший, – пробормотала я, схватила
Марью за руку и потянула ее к выходу. Никакие силы небесные не заставили бы
меня повторить эту попытку.
– Что я тебе говорила? – бубнила Марья. – Менты
всегда так, им бы только ничего не делать. Будут нервы трепать: а с чего вы
решили, что это ваш муж, а чем докажете? Вот когда убьют, тогда и приходите.
Хоть Марья, с моей точки зрения, и была девицей чокнутой, но
в тот момент я была склонна ей верить.
– Да уж, – вздохнула я тяжко и замерла посередине
улицы, оглядываясь.
– Надо ему тачку разбить, – зашипела Марья.
Я отмахнулась от нее, как от назойливой мухи. Подумав, я
решила обратиться к Эльке, но от этой мысли пришлось отказаться – Марья
потащится со мной, а показывать ее нормальным людям совершенно невозможно, а то
и в моем здравомыслии сомневаться начнут.
Я зашагала по улице, только чтобы не стоять на месте, а
Марья вновь принялась зудеть по поводу своих вещей. Я рассудила, что если мы перевезем
ко мне и вещи, то от этой сумасшедшей я вряд ли избавлюсь, потому и не
торопилась помогать ей.
– Давай сначала покончим с одним делом.
– Говорю, надо стекла бить.
– Какой от этого толк?
– Поймет, что мы себя в обиду не дадим. Ты нам пакость – мы тебе
две.
– Как-то не по-христиански ты рассуждаешь, –
нахмурилась я.
– Ничего подобного. Я же тебе говорила…
Но я уже не слушала, потому что взгляд мой упал на нарядную
вывеску адвокатской конторы «Гридин и сыновья». Первый этаж здания был заново
отделан, вывеска стоила денег, да и само здание практически в центре города
производило впечатление. Очень солидно. И кому, как не адвокатам, знать, как
следует поступить в моем нелегком положении.
Я решительно направилась к дубовым дверям с латунными
ручками, начищенными до блеска так, что за них было страшно браться руками. Но
я взялась. Марья удивленно начала: «Ты куда…» – но тут же примолкла.
Мы вошли в холл и испуганно огляделись. Обстановка была
такая, что я сразу почувствовала: беспокоить Гридина и сыновей по такому
пустячному поводу, как мой, непростительное свинство.
– Шикарно, – простонала Марья, вертя головой.
Тут, словно из-под земли, возник молодой человек в светлом
(по причине жары) костюме, рубашка белоснежная, галстук в полоску. На лице
молодого человека явственно отобразились печаль и сомнение в целесообразности
нашего визита сюда. Мы уж и сами сообразили, что зря приперлись, но бежать
сломя голову было неловко, и я, выпрямив спину, сказала с вызовом:
– Мы бы хотели проконсультироваться.
– Прошу вас, – указал рукой в сторону коридора молодой
человек.
Пол здесь был покрыт толстым ковром, и шли мы совершенно
бесшумно. Из-за ближайшей двери донеслись какие-то голоса, но мы ее миновали,
остановились перед следующей дверью с бронзовой табличкой. Прочитать, что там,
я не успела, молодой человек постучал, затем распахнул дверь, и я, почему-то с
замиранием сердца, вошла.
