– Может…
Язык Бои скользнул по клыкам.
А взгляд зацепился за инсектоида, который, устроившись на низком подоконнике, сосредоточенно поглощал закуски. Он выстреливал ловчим шипом, протыкая канапе насквозь, потом приоткрывал клюв. И фасеточные глаза туманились, а усы трепетали.
– Не стоит. Рано еще, дорогая, – Арагами-тари погладила невестку по руке.
– Но…
Буря рыдала, просилась на порог, и голос ее доносился сквозь заслоны и засовы.
– Мы хрупкие милые женщины, мы никому не можем желать зла.
– А мы и не будем. – Девица Гарахо с волосами, выкрашенными в ярко-голубой цвет, тряхнула гривой, и колокольчики, спрятанные в ней, зазвенели, заставив инсектоида отвлечься. Он скользнул взглядом по комнате, но, не обнаружив потенциальной угрозы – нельзя же думать, что таковой является с дюжину женских особей, – вернулся к еде. – Мы их так убьем…
И сестры кивнули.
Левая была песочной масти, а правая – редкого темного окраса. И на щеках ее проступали бледно-лиловые завитки узоров.
А говорили, что песчаники-ану выродились.
– Дорогая, не смотрите так, девочка расстроена! Вы убили ее бабушку! – Возмущения в голосе было ровно столько, чтобы чужак удовлетворился. – Скажи, долго ли продлится буря?
Песчаница прикрыла глаза.
Прислушалась…
И где старая грымза этакое сокровище откопала? И почему не показывала? Надеялась при себе оставить? Нехорошо.
Совет не одобрит.
– Еще шесть часов, – голос у нее оказался низкий и текучий, как старые пески. – Она говорит, что сверху чужаков не осталось…
Песчаница произнесла это на полузабытом наречии боху, будто и не сомневалась, что Арагами-тари поймет. И добавила:
– Она говорит, что твой сын успел укрыться. И та, которая тоже слышит… – Она слегка нахмурилась и приложила палец к губам. Те шевельнулись, будто песчаница и вправду разговаривала с пустыней.
Хотя как знать…
Может, и разговаривала.
– Все будет хорошо, – сказала она уверенно и, остановившись взглядом на высокой фигуре у окна, добавила: – Не для них.
Глава 23
Спустя четверть часа их разделили.
Мужчин увели вниз. И Арагами-тари стиснула кулаки. Она отчаянно надеялась, что муж и сыновья поведут себя разумно.
Женщинам досталась большая гостиная.
– А теперь, милые дамы, – айварх устроился в центре комнаты, мебель же всю оттащили к стенам, – мы поступим следующим образом. Я говорю – вы слушаете. Я приказываю – вы делаете. Поверьте, мне совершенно не хочется наживать кровников…
Здесь он несколько опоздал.
Песчаница устроилась рядом, по левую руку. И теперь разглядывала собственные когти. Сперва Арагами-тари показалось, что покрыты они бледно-золотистым лаком, еще подумалось, что цвет получился насыщенный и вместе с тем не пошлый.
А потом она поняла – лак прозрачный, это собственный цвет когтей такой.
И, судя по глубоким лункам, когти имели обыкновение втягиваться. Что ж, айварху лучше не подходить близко.
– Я наслышан как об упрямстве круонцев, так и о их странной привязанности к женщинам.
– Что с нашими мужчинами? – Бои все же посмела раскрыть рот. И над головой ее щелкнула силовая струна кнута, срезав тонкую прядь волос.
– Я говорю. И только я, – он не спешил убирать кнут. – Еще раз раскроешь рот без разрешения, я перерублю тебе горло. В доме достаточно комнат, чтобы мы могли долго по ним ходить.
Кто-то заворчал.
Не сейчас.
Они ждут нападения, провоцируют и готовы к удару. Проклятье! Слишком давно женщины не выходили на охоту, предоставив это грязное дело самцам. А теперь поди-ка угадай, хватит ли терпения выждать…
– Тихо, – голос Арагами-тари заставил вздрогнуть и пиратов. – Все остаются на местах. И ждут…
И когтем по подлокотнику отстучала древний ритм.
– Как мило с вашей стороны помочь… – осклабился айварх.
– Я забочусь о моих гостях.
Ждать.
Охота началась.
Ждать.
И ответ пришел. Его отстучал чей-то острый каблучок. По стене прошла дрожь, сменяя светло-серый оттенок на более темный.
Блеснули желтые глаза Бои.
И улыбка скользнула по губам тетушки. В свое время она была изрядной загонщицей.
Надо будет возродить традицию, но это позже, много позже. Главное, Нкрума успел найти укрытие, а там… Древние присмотрят.
– Итак, на чем я остановился? Мое присутствие здесь – гарантия того, что мужчины будут вести себя прилично. Если, конечно, их не тянет вдруг овдоветь…
Возмущенное фырканье было ему ответом.
– Сейчас мы разобьемся на небольшие группы, скажем, по пятеро… и двое моих людей, которым я разрешу делать все, что потребуется в случае мятежа…
Взгляды пересеклись.
Он смеялся.
Он был уверен, что всецело контролирует ситуацию.
– Мы разойдемся и будем ждать. А теперь можешь спросить.
– Что с нашими мужчинами? – повторила вопрос невестки Арагами-тари.
– Надо же, какая заботливая…
Это замечание ответа не требовало, но являлось провокацией, а потому Арагами-тари сочла возможным промолчать.
– И неглупая. Тебе не интересно, почему мы здесь?
Интересно.
Но сами расскажут, а вот судьба остальных волновала не только ее. Песчаница следила за ксеносом в экзокостюме. Черную пленку поликристаллической брони пронизывали тонкие стебельки гидроскелета.
Любопытная конструкция.
И относительно новая. Что-то похожее мелькало в разработках «Прайма», но куда более неуклюжее, нелепое, как это бывает с пилотными образцами. Эта же броня была и подвижна, и прочна.
– Что ж, если будете себя хорошо вести, то все останутся живы… почти все. Уж не обессудь, тари, но, коли попадется твой сынок, ему голову открутим.
Это вряд ли.
У второго лишь элементы костюма. Закрыты голени, паховая область и грудина. Вид нелепый, ибо в открытых частях тело кажется слишком уж тонким и хрупким.
– Ты, ты и ты… еще вы двое – на выход. Ведите себя хорошо, девочки, и нам не придется вас наказывать.
Арагами-тари прикрыла глаза.
Она очень надеялась, что межклановые распри не помешают охоте. И что терпения у девиц хватит. Все-таки снаружи буря, а охотиться во время бури кровь не велит.
Агния спала.
