– …Дом убрать… гости… мы обязаны представить твою избранницу всем… надеюсь, она окажется милой… если нет, это не так и важно.
Не важно?
Да…
– Для тебя, дорогой, она будет самой прекрасной женщиной во Вселенной. Надеюсь, пол-то ты не забыл указать? Потому что если забыл, то вполне возможно, он будет самым прекрасным мужчиной во Вселенной.
Нкрума сглотнул.
Громко так.
А муха опустилась пониже. Она зависла над особенно крупной каплей, в которой отражались и она сама, и еще частично – белый потолок комнаты. Капля дрожала, муха колебалась.
Ее мучил голод.
И опасения.
– Но мы ведь надеемся на лучшее, верно? – Матушка ободряюще похлопала по руке. – В конце концов, нашему народу давно пора покончить с вековыми предрассудками и замкнутостью, которые лишают мир благ цивилизации.
Нкрума вновь сглотнул.
Он в упор не помнил, указывал ли в анкете пол. Ему это казалось очевидным, там, в пустыне. А теперь…
Самец.
Самка… гермафродит? И какие еще есть варианты?
Воображение нарисовало мелкого рыжего самца, покрытого частично хитином, частично – чешуей. И шелка традиционного облачения невесты-круонца сползали с могучих плеч его, задерживаясь на россыпи хитиновых выростов. Невест тянул суставчатые руки, желая заключить Нкрума в горячие объятья.
Щелкали жвалы в жажде поцелуя.
Дрожали веерообразные усы, роняя шелуху отлущенных чешуек, и в фасеточных глазах невеста читался молчаливый укор.
Нкрума вздрогнул.
И покосился на столик. Под ним, конечно, не спрячешься, но если взять катер и запросить политического убежища…
– Ты вот-вот станешь членом Галактического Совета, что огромная честь и для тебя, и для нашей семьи… – Матушкин голос звучал ровно, с верной толикой пафоса.
Муха опустилась ниже.
Коснулась хоботком нектара и, уверившись, что капля безопасна, опустилась на ловчий отросток.
– …Хотя, конечно, непонятно их желание видеть в Совете самца… войны – это одно, а управление государством – совсем другое.
Ловчий отросток покачнулся.
Свернулся.
И исчез под землей вместе с мухой, облепленной сладким пищеварительным соком сацеллии.
– Но это неважно, главное, что этим браком мы продемонстрируем уважение к межнациональным ценностям империи и готовность…
Муху было жаль.
Но себя жальче.
– Мам, а может…
Воображаемый невест выпустил дыхательные отростки, на которые мигом налип песок.
Нет, братец не так безумен, чтобы пропустить столь важный пункт…
Или…
Никто ведь не рассчитывал, что они и вправду кого-то да найдут.
– Мам, – Нкрума решился прервать речь матери, – а может, просто неустойку выплатим, а? У меня ведь есть деньги…
Невест погрозил клешнями. Он был тверд в своем желании выйти замуж и, подтверждая серьезность намерений, выплеснул маслянистый железистый секрет, который растекся по хитину.
– Нет, дорогой, – матушка хищно улыбнулась. – В роду Тафари никто и никогда не отступал. Поэтому ты встретишь свою невесту… женишься на ней. И будешь счастлив в браке. Ясно?
Над горшочком с сацеллией поднялось розоватое облачко ароматных семян.
Глава 7
Я закрыла глаза.
И досчитала до десяти. Потом на всякий случай – и до ста. Так оно верней, ибо если мне примерещилось, то пусть отмерещится обратно.
Я домой хочу!
И даже на работу, а это уже, поверьте, показатель.
Главное, подальше отсюда.
Глаза открывала поочередно. Сначала правый, слегка дальнозоркий, потом левый, который, верно, компенсации ради, был несколько близорук. В среднем, если верить статистике, зрением я обладала идеальным или близким к тому.
Статистике я не верила.
И сейчас готова была понадеяться, что оное зрение меня подвело.
Но нет. Никуда не исчезли кают-компания – а разнообразия ради я решила называть это помещение именно так – и компания, в ней собравшаяся.
Серые стены.
Псевдоокно с унылым пейзажем – то ли горы, то ли барханы, но какого-то депрессивно-бурого колера, и болотного оттенка небеса. Низкие диваны, покрывала, не то рваные, не то плетеные с дырками… мягкий розовый пол в дырочку.
Или ямочку.
Он пружинил под ногами, и я не могла отделаться от ощущения, что стоит сделать неверный шаг, и пол разверзнется.
Вся троица собралась здесь же.
Ицхари устроился на полу, хитро изогнув брюшко. И четыре шипастые конечности превратились в своего рода подпорки. Крылья же распахнулись и вновь сменили цвет…
Рептилоид свернулся клубочком на пуфике. Глаза его были прикрыты, а зоб мелко и часто пульсировал. По шкуре же бежали лиловые и розовые полосы… пожалуй, в обстановку моей комнаты Визари чудесно вписался бы.
Менталист – толстое неповоротливое создание с редуцированным панцирем – забился в угол. На меня он смотрел не моргая… может, не умел просто?
Главное, что больше я не испытывала желания снести десяток-другой яиц.
Хорошо.
– Поверьте, – щелкнули жвалы, а на крыльях проступили бледно-желтые пятна. – Нет причин для паники. Совершенно.
Это он, конечно, лукавил.
Причина была.
Даже отвлекшись от нелепости самой нынешней ситуации, перспективы развития аккурат на панику и вдохновляли.
Перспектива.
– Я лично проводил собеседование…
Ну да, несомненно, и убедился, что клиент их, тот самый расчудесный клиент, чей вдохновляющий портрет поразил меня до глубины души, существо всех мыслимых и немыслимых достоинств. А теперь попытается убедить в этом меня.
– …И наш уважаемый Берко может подтвердить, что адмирал лишен агрессии.
Ага, и на досуге вышивает крестиком.
Не пройдет.
Я скрестила руки на груди.
Замуж?
Ни за что!
Замуж за вот это… это… у меня слов не находилось подходящих, чтобы описать… вот это описать.
– Снимок не отражает всей мощи…
Зато отражает другое.
Существо на вышеупомянутом снимке больше всего походило на результат безумного эксперимента, в котором льва скрестили с гориллой. От льва бедолаге досталась всклокоченная грива, в которой виднелись куски чего-то белого, с виду весьма напоминающего кость, и длинный хвост с кисточкой. От гориллы – массивная и несколько диспропорциональная фигура. Морда… ну, морда, пожалуй, была человеческой.
