– Я думаю о том, как состарюсь, – сказала Сюзи.
– О еде, – сказал кто-то.
– Об алфавите.
– О любовных утехах.
– О потерянном глазе.
– Моих детях на Ганимеде.
– Музыке.
После они не говорили. Момент был слишком гнетущим. Сейчас? Сейчас? Будет больно? Они сгорят, как звезды, или просто исчезнут? Сейчас?
Будь вы на месте Сэра Сент Джона Фотерингея, в этот самый момент станцевали бы небольшой этюд. А будь вы Йоко Джонс, попытались бы войти в идеальный ритм со Всеобщим.
Окажись вы теперь на месте Майло, поняли бы, что эти последние секунды самое лучшее время для настоящей медитации, взглянули бы в глаза Сюзи, встретив ее взгляд, и медитировали бы вместе.
И в каком-то смысле это получилось.
Другого подобного момента никогда не было. И если вы его ждали, он наступил. К людям на всех планетах уходило послание, что, пусть человека не отучить быть хищником, есть шанс научить его не быть жертвой. И с этого момента наступит прекрасное счастливое будущее, конечно, в зависимости от того, как именно поступят люди – но именно теперь, затаив дыхание, будущее балансирует, как слон на булавочной головке. То есть все может измениться, и мы больше не станем снова и снова совершать идиотские алчные просчеты и станем, наконец, людьми, намеренными жить счастливо…
– Нет, нет! – спохватитесь вы, ведь какими бы стоящими ни были эти мысли, медитацией они не станут, а как раз в это время…
Но что поделаешь, ведь это не только ваша голова, верно? Это голова, душа и голоса всех ваших десяти тысяч жизней и восьми тысяч прожитых лет с их прошлым и их будущим, всех пещерных людей, автогонщиков и доярок, всех космонавтов, игроков в крикет, экономистов и ведьм. Голоса, полные фрагментов содержимого людей, которые те уносят в будущее, вроде вафель, тяжелой работы и секретов, о которых, как хочется надеяться, никто не узнает. Того, что тебя пугает и делает уязвимым, как пауки, дети или непоставленный будильник. Готические тени вроде Человека с Крюком, которые таятся в лесу. Варвары, налоги и красно-синие вспышки в зеркале заднего вида, и никогда не покидающее чувство, знакомое каждому: ты что-то забыл, забыл, не сделал. Голоса из тысячей прожитых лет и жизней, вспоминающие моменты Совершенства: тот раз, когда тебя катапультировали через стены Вены, когда ты оставил первый след на Луне, когда нырнул и спас тонущую малышку Стейси Крэбтри, когда сыграл на скрипке ноту, разбившую витраж в Соборе Святого Патрика в Трое. Голоса, обсуждающие твои маски – маску жены или мужа, маску уверенного человека, маску веселья или скуки. И то, что скрыто под маской, самая главная и таинственная вещь на свете, источник и предмет всех страхов, терзаний и жизней, последнее, что видим перед смертью, всеобщее сплетение Знания, Безмолвия и Мира.
Правда, чаще все видится иначе – как и теперь, когда ты смотришь на Сюзи, а она на тебя, в те самые моменты перед величайшим событием, перед концом, который ждет обоих, а вы тем временем подкалываете друг друга за чрезмерную серьезность, смеетесь по причине, свойственной многим вашим поступкам, которая так и не понятна – ни мудрецам, ни коровам, ни самой Смерти.
Глава 25. Солнечная дверь
Они не очнулись на берегу реки. Вместе со стремительно наполнявшими душу воспоминаниями к Майло пришло осознание, что так быть не должно, что это дурное предзнаменование. Он вспомнил, как в прошлый раз проснулся на дне колодца.
Ни цветов, ни солнечного света.
Только темнота.
– Это прикол такой? – сказал Майло. – Неужто они все еще бесятся из-за того, что мы сбежали?
Эй! А где Сюзи?
– Ау!
– Я здесь, – раздался голос Сюзи. Он звучал испуганно и неуверенно. Ничего удивительного, ведь ей впервые пришлось умереть.
Она сидела слева и держалась за голову. Вид у нее был немного ошарашенный. Он молча взял ее за руку и стал ждать.
– Мы умерли, – выдохнула она. – Я умерла! Вау. Ни хрена себе! Раньше я сама была Смертью! Прямо как какая-нибудь богиня! Боже мой, боже мой, боже мой.
Не самая простая участь. Большинство людей, попадавших в Загробный мир, обычно вспоминали, что когда-то были дальнобойщиками или страусами.
– Мы должны были очнуться у реки, – сказала она. – Там я обычно тебя встречала. Почему мы не на берегу реки?
– Наверное, они еще злятся, что мы сбежали. А может, и нет. Так, предположение.
Постепенно стали проступать очертания окружавших предметов, и Майло понял, что они находятся посреди какой-то библиотеки. Стены обшиты темным деревом. Камин с барельефом лисы над замковым камнем. Кожаные кресла. Низкий стол в форме морского сундука.
– Думаю, все будет в порядке, – предположил он и немного сдавил руку Сюзи.
Сюзи пожала плечами.
– Для тебя, может, и будет. Мой поступок сродни предательству. Вселенским сущностям не положено жить. Мы должны следить за жизнью других людей и чихвостить их за промахи.
За пределами библиотеки что-то происходило. Сквозь закрытые ставни глубоко посаженных окон лилось некое подобие света. Доносились голоса… и едва слышный гомон. Как если бы по ту сторону толстых стен собралась толпа. Вроде той, что в прошлый раз попыталась оттащить его на плаху.
– Полагаю, у тебя не осталось космических сил? – спросил Майло. – А то ты могла бы просто вынести нас отсюда, или…
Сюзи хрустнула пальцами. Моргнула.
– Нет. Ничего, – ответила она.
Глаза Майло расширились. Сюзи была…
– Цельная! – завопил он и сжал ее в объятиях. – Ты цельная! Не исчезаешь!
– Я заметила, – сказала она. – Как и ты. Не понимаю, что это значит.
Поразмыслив, Майло пришел к выводу, что тоже не понимает. Но если это значит, что Сюзи больше не угрожает раствориться в небытии, то хорошо. Может, так оно и есть?
В конце коридора распахнулась дверь, и в комнату, распихивая кресла, влетела Мама. Ее огромные руки тянулись к ним. Мама сдавила Майло, подобно удаву. Он не мог дышать. Сюзи извивалась и отбивалась рядом; теперь Мама схватила их обоих. Они тонули в ней, как если бы она была теплым, болотистым заливом европейского моря.
– Я ошибалась, – услышал он Мамин голос. – Надо было догадаться, что ты сделал с Буддой. А потом ты вернулся и преподал один из важнейших уроков в истории. Молодец.
Сюзи все сильнее сжимала руку Майло.
Неужели им удалось?
– Да, – сказала Мама. Из ее глаз брызнули слезы. Целыми потоками.
– Хочешь сказать…
– Совершенство.
Сюзи ахнула. Облегчение волной накрыло Майло, и он едва не обмочился.
Из другой комнаты ниже по коридору раздался голос Няни.
