Угли в костре потрескивали. Искры веером поднимались кверху и пропадали.
– И в чем здесь суть? – спросил Омпати.
– Суть в следующем: я хочу достичь Совершенства.
– Разве не все этого хотят?
– Не думаю. По-моему, большинство людей хотят только часть – то, что кажется им важным. Я думаю, нет, я знаю, что прожил тысячи жизней. Может, я не силен в искусстве медитации, но я начинаю познавать суть вещей. Как будто получаю послания из моих прошлых жизней. Не смотри на меня так. Что бы там ни было, они говорят мне – так я думаю, – что раньше я не желал подлинного Совершенства, поскольку не видел его во плоти. Вместо этого я долгое время восставал против него.
– Восставал? Против Совершенства?
– Да. Но теперь все иначе. Оно необходимо, я это чувствую. Я восставал против того, чтобы стать частью Сверхдуши. Но сейчас хочу этого больше, чем когда-либо.
Майло услышал, как кружатся в песенном хороводе голоса у него в голове.
– Давай уточним, – сказал Омпати. – Ты восставал против Совершенства, а теперь передумал, потому что Учитель совершенен в практических делах, которые для тебя понятны?
– Именно. Ведь учитель для того и нужен? Чтобы ты стал понимать? Ну вот, теперь я понял.
Голоса в голове приветствовали его чудесными огнями и игрой на ситарах.
Майло и не предполагал, что они способны на такое.
– Ух ты, – сказал он. – Красота.
Он наклонился, дотронувшись до земли. Мгновение он чувствовал, как она вращается под ним.
– Ты что это затеял? – спросил Омпати.
– Сам не знаю. Что-то чудесное, отчего мне захотелось в туалет.
И это казалось вполне в духе Будды и вполне совершенным, а может, так оно и было. Следом наступила череда плохих дней. Те, кто не был вхож в ближний круг Учителя, об этом даже не узнали. Но для старых его учеников или новых друзей это прибавило хлопот. Балбир протиснулся через шеренги паломников к Майло и Омпати и взял каждого за руку.
– Могу я просить вас сделать кое-что для Учителя? Он сегодня не в лучшей форме.
– Все, что угодно, – ответил Омпати.
– Вскоре мы придем в деревню. Возьмите его миску и, когда станете просить еду, наполните и ее.
– С удовольствием, – ответили они, кланяясь.
У границы деревни ученики обступили Будду тесным кружком, улыбаясь проходящим паломникам.
– Все хорошо, – говорили эти улыбки.
– Так мы опоздаем на гонки слонов, – донесся из-за их спин голос Учителя.
Жители деревни были щедры, впрочем, как и всегда. Их щедрость только усилилась, когда Майло протянул миску Учителя со словами:
– Пожалуйста, еще одну для самого Будды.
Позже вместе с Омпати они присоединились к ученикам, собравшимся вокруг паланкина. Учитель выполз наружу на четвереньках. Ему подали миску с едой, и он стал есть механически, точно был занят другим делом. Глаза его, заметил Майло, блуждали где-то далеко, но не были пустыми. Он словно что-то обдумывал.
Немного погодя Учитель повернулся к Балбиру.
– Могу я попросить об одолжении? – спросил он.
– Конечно же, – ответил Балбир.
– Когда мы закончим трапезу, мог бы ты подняться наверх и сказать моей матери, что я хочу ее видеть?
Сердце Майло упало, и аппетит улетучился.
– Конечно, Учитель, – сказал Балбир, с трудом сдерживая слезы.
Весь день в деревне они отдыхали. Майло отыскал величественное дерево бодхи и провел под ним три часа за медитацией. Кошки. Дождь. Деревья. Любовь. Собаки. Его член. Ночь. Его разум пребывал в суете, тут ничего не поделаешь. Но с дыханием дело обстояло значительно лучше. Вдох. Выдох. Чувствуй дыхание и мир, входящий и выходящий. Было в этом упражнении что-то знакомое. Не потому, что всю свою жизнь он дышал, но вот именно так он уже дышал раньше. Умело. Осмысленно. Перед мысленным взором мелькнул образ плавающего в космосе голого тела… Совершенство. В какой-то другой жизни. Которое он упустил и не помнил, как. Волнующе. И горько. Но в этот раз он не оплошает. Он открыл глаза. Какой-то шум, но не звуки джунглей. Растерянные, испуганные голоса со стороны деревни. Добежав туда, Майло увидел бестолково мечущихся учеников, словно стая испуганных журавлей.
– Что такое? – крикнул он. – Что случилось?
– Он пропал, – вынырнул сбоку Омпати.
– Небеса призвали его! – объявил один из старших учеников. – Смотрите, вся его одежда здесь. Все пожитки. Говорю вам, он вознесся.
– Идем. – Майло дернул Омпати за рукав, и они присоединились к уже пустившимся на поиски паломникам.
Искать пришлось недолго, им снова помог шум. Громкие голоса дальше по дороге, от середины деревни. Майло и Омпати бросились бегом и на рыночной площади увидели собравшуюся толпу. Спокойствие, подумал Майло. Ему лучше, вот он и отправился в деревню нести свет знаний. Толпа немного расступилась. Майло с извинениями протиснулся дальше и у рыночного прилавка увидел Учителя. Он внимательно изучал взятый с прилавка гранат. Совершенно голый. Повторно обежав глазами толпу, Майло не заметил на лицах благоговейного восхищения или хотя бы любопытства. Все они напоминали детей на школьном дворе, измывавшихся над раненой птицей.
– Сегодня, похоже, банный день, – заметил один.
Раздался смех.
– Уж больно жарко, – сказал кто-то другой, а еще один добавил:
– Он пришел татуировку сделать!
И потом из толпы полетел камень, ударивший Учителя в плечо. Майло не успел заметить, кто бросил камень, но не Омпати. Он схватил подростка за руку и швырнул его на землю. Несколько других юношей шагнули вперед. Майло примирительно поднял руки.
– Мир, друг Омпати, – сказал он. – Это не то, чему мы учились. И чему учим.
Он вдохнул. Выдохнул. Воздух, толпа и деревня сделались его частью.
Повернувшись к Будде, он взял его руку со словами:
– Друзья ждут нас, Отец.
Он намеренно не сказал «Учитель». Возможно, толпа не узнала его. И не должна узнать. Плохая история для будущих поколений.
– Я хочу этот гранат, – надулся Учитель.
– У меня нет денег, – шепнул Майло Будде на ухо. – Как и у вас. Принесу гранат позже.
Учитель покорился.
– Вот этот, – сказал он, возвращая гранат на прилавок. – Мне нужен именно этот.
– Хорошо. Но теперь нам пора идти.
Омпати взял Учителя под другую руку, и они направились сквозь толпу. Собравшиеся заметили в глазах Майло выражение спокойной уверенности, подобное океанской волне, и расступались, давая дорогу. Иные даже кланялись и выглядели смущенными. А еще они видели выражение глаз Омпати, где явно читалось желание отыскать повод, чтобы врезать кому-то по яйцам, и поэтому тоже расступались.
