– Хотя бы вытащи стрелу из моего горла, – прохрипел солдат у его ног, – прежде чем покинешь третье измерение.
Брови Майло взлетели.
– Омпати! – воскликнул он. – Как я рад, что ты не умер!
Омпати попытался ответить, но только захрипел. Майло жестом приказал ему молчать. И стал приносить пользу.
Последующие несколько дней пролетели как одно мгновение. Майло трудился в госпитале вместе с остальными учениками Будды. Спал, где придется. Ел, что достанется, при том, что доставалось немного. Удивительно, заключил он в итоге, как мало человеку нужно.
Ученики казались счастливыми, и Майло не мог найти этому объяснение. Они не походили на других людей. Те, как правило, носили с собой свое несчастье. Это угадывалось в выражении глаз или речи. Их постоянно что-то раздражало, тревожило или печалило. Гнетущее несчастье было образом жизни, к которому привыкло большинство.
Ученики Будды не страдали этим недугом, предпочитая переживаниям дело. Любое сиюминутное занятие: будь то разговор, обработка раны или просто утоление жажды.
Размышляя над своими наблюдениями, Майло увидел стоящего рядом Балбира. Тот по-дружески положил руку ему на плечо и заметил:
– Майло, ты уже достиг просветления.
Майло мигнул.
– Не понимаю, как это могло случиться, – заметил он. – Я не…
– Ты не ощутил взрыв света в голове, не заглянул в будущее, не говоря о том, чтоб из носа полетели искры?
– Нет.
– Так вот, просветление состоит не в этом. Оно совсем не мистический взрыв, а способность замечать, что происходит вокруг тебя в тот или иной момент, и ты этого достиг.
– Не всегда.
– Ну, ты не всегда бываешь просветленным.
– Тогда выходит, каждый бывает просветленным, пусть недолго. Как тот раненый, ногу которого мне пришлось отпилить. Он орал и пускал слюни, а глаза закатились под самый лоб.
Балбир нахмурился, размышляя.
– Не знаю, – заключил он.
Майло был поражен. Ни разу не видел он, чтобы Учитель, или кто-то из старших учеников сказал бы: «Я не знаю». В этом заключалось что-то чарующе осмысленное.
– Почему у носорога рог на конце морды, а не на макушке? – спросил Майло.
– Не знаю, – повторил Балбир.
– Поразительно. Отчего дерево горит? Отчего подмышки воняют? И что значит, если во сне ты голый посреди площади?
– Я не знаю. Думал, такой сон был только у меня.
– Думаю, это снится каждому.
Они отправились раздобыть еды. Вскоре после этого наступило утро, и все ученики Будды, проснувшись, отправились в путь. Майло и Омпати к ним присоединились. Майло с удивлением заметил, что в этом мире он ни к чему не привязан. Все его имущество составляли простой халат, нательное белье и пара кожаных сандалий, которые он позаимствовал у мертвого погонщика слонов. Омпати подобрал на обочине прутик.
– Хорошо, когда у тебя что-то есть, – сказал Омпати. – Хотя бы прутик.
Некоторое время они шли молча.
– Я неделю не видел Учителя, – сказал Омпати. – С нами ли он? Или уже ушел вперед?
– Он стар, – ответил Майло. – Говорят, у него случаются плохие и хорошие дни.
– Разве такие дни случаются не у всех? Что это означает?
Майло пожал плечами. Он не знал.
Разгадка пришла тем же вечером.
Они сидели у костра, занятые приготовлением бобов, полученных как подаяние от проходившего каравана, когда Майло осенило.
– Я спрошу у него, – заявил он.
– У кого и о чем? – спросили Омпати и двое приходивших мимо паломников.
– О том сне, где я стоял посреди площади голый.
– Всем это снится.
– Да, но что это означает?
И он вскочил и направился вдоль костров, высматривая Будду.
У Будды не было какой-то особой палатки или другого пристанища. Отыскать его среди учеников, спящего вместе со всеми на земле, было не таким простым делом. Майло рассудил, что где бы Учитель ни оказался, вокруг него соберется много людей. И пошел туда, где горели самые яркие костры и слышался говор многих людей, – там он и нашел Учителя.
Майло ожидал увидеть что-то вроде круга старших учеников, с Учителем посередине, глядящих в огонь. Но застал совсем другую картину. Несколько человек постарше, в которых Майло узнал последователей из ближнего круга Учителя, громко перешептывались, а в центре между ними стоял сам Учитель, весь в слезах и явно опечаленный.
Прочие паломники по соседству старались делать вид, что ничего не замечают.
Майло приблизился, чтобы понять, что случилось. Если кто-то обидел Учителя…
– Зачем говорить подобное? – всхлипывал Учитель. – Какая жестокость. Что с вами со всеми?
Двое учеников, один жирный, другой маленький, но тощий, словно мышь, выясняли что-то немного в стороне.
– Зачем ты возразил ему? – спросил жирный ученик. – Ты знаешь, когда он в таком состоянии, ему нельзя противоречить. Он не понимает и только расстраивается.
– Знаю! – шепнул мышь, заметно удрученный. – Но в том-то и дело, что ничего не предвещало. В какой-то миг он был на подъеме, говорил, что горы как реки, только медленнее, и какой выдался прекрасный день. А потом, как бы походя, заметил: «Надо бы не забыть спросить Юи, остался ли у него тот кусочек вулканического стекла». Тут я и ляпнул: «Учитель, Юи мертв уже семь лет. Помните того тигра?» И он сразу расклеился.
Жирный ученик, похоже, успокоился.
– Нам следует быть осторожнее, – сказал он. – Я знаю, ты не стал бы расстраивать Бодхи намеренно.
Чьи-то крепкие руки ухватили Майло за плечи и развернули.
Ого! У Будды есть головорезы? Кто бы мог подумать?
Балбир.
– Майло, – произнес Балбир с нескрываемой грустью, – ступай-ка ты ужинать. Здесь ты не помощник.
– Но что случилось?
Балбир проводил Майло подальше от костров. За их спинами голос Учителя возвысился до сердитого визга.
– Он стар, – сказал Балбир. – Старым людям свойственно заблуждаться.
– Но он….
– Он не бог.
Майло отыскал дорогу к своему костру и уселся возле огня.
– Он дал ответ? – спросил Омпати. – Насчет сна?
Майло понурил голову.
– Не смог его найти, – ответил он.
Он пытался заснуть, но не мог.
Стоило закрыть глаза, он видел плачущего Будду, напуганного своими же друзьями. Он прикрыл глаза, пробуя медитировать. Вдруг поможет. Медитация была одним из занятий приверженцев Будды. Помогала им смотреть на вещи проще. Раньше он уже пытался, но без особого успеха.
