Сейчас в нем перемешались Лорд Байрон и Грустный Мальчик. Вернее, он был счастливый и растерянный юноша. Обед у родителей протекал в деланой обстановке.
– Ты, видно, занят своими мыслями, – пробурчал отец, с неприязнью разглядывая ростбиф.
– Разве? – ответил Майло. – Вовсе нет.
– Ну и где ты витаешь? – со смехом спросила мать. – Сдается мне, дело в девушке.
Желудок Майло заурчал.
– Есть одно дело, – сказал он, – но девушка ни при чем. Это касается клубов.
Нахмурившись, отец старательно пережевывал свой кусок.
– Для своего возраста ты уже получил достаточно, – сказал он наконец. – Полагаю, с остальным можно обождать до следующего года.
Проклятье, подумал Майло, отцу известно, что приглашение приходит один раз. Или тебя возьмут на борт первогодком, или уже не возьмут. Пока он обдумывал, как сформулировать ответ, чтобы не разозлить отца окончательно, в дверь позвонили.
Наверное, Элли Шепард. В ее духе прийти вот так, чтобы ему досадить.
Но вместо Элли он увидел двух полисменов.
– Майло Хей? Вы Майло Хей?
– Да.
– Вы арестованы, – объявили они, заламывая ему руки и надевая наручники.
– Майло? – позвала из комнаты мать. – Кто это?
– Господи! – крикнул Майло. – За что?
– Изнасилование, мистер Хей. Пройдемте.
Пока он сидел в камере, внутренние советчики старались его успокоить. Все, происходящее в жизни, иллюзия, твердили голоса. Счастье или тюрьма, все преходяще, как сон.
– Правда выплывет наружу, – сказал отец, когда к Майло допустили посетителей и адвоката.
Снова и снова Майло умирал, пересказывая, что случилось в лодке и в канале. Отец слушал со сложенными на груди руками, будто огромная каменная сова. Но, когда Майло закончил, сделал нечто неожиданное.
Он протянул массивную руку и потрепал Майло по затылку, почти любовно.
– Ты не сделал ничего дурного, – сказал он. – Разве что сделал глупость. Не позволяй убедить себя в обратном.
Майло кивнул. Приглашенный адвокат, совсем еще молодой и с дурацким хохолком соломенных волос на затылке, полистал бумаги и заключил:
– К счастью, глупость не преступление. Если ты невиновен, ты невиновен. И дело закрыто.
То, что он был невиновен, не имело значения. Он думал об этом по пути в тюремную колонию в Унферте, прикованный к скамье в брюхе старого транспортного судна. Три дня безделья, мыслей о несправедливости жизни и страха перед будущим.
Значение, как выяснилось, имело то, что отец Элли Шепард был богатым банкиром, с возможностями нанять целую команду адвокатов из Лиги Плюща. В свою очередь, возможности профессора Хея ограничивались его аудиторией. Мирской его зарплаты хватило нанять лишь одного хохлатого адвоката, которого едва не стошнило в зале суда при виде своих оппонентов.
Сотня людей, утверждали они, видели Элли Шепард, шедшую по территории Королевского Колледжа мокрой и в разорванной рубашке.
– Сведения о мистере Хее, – заявили законники Лиги Плюща, – характеризуют его как обладателя весьма развитого интеллекта и столь же развитого самомнения. Он считает себя выше других во всех проявлениях, Ваша Честь, и рассматривает сверстников главным образом как предмет травли. С подобным подходом он ребенок не более, чем вы, сэр. Он взрослый и должен понести соответствующую кару.
К чести его, хохлатый адвокат пытался заявить, что Элли Шепард уже долгое время наблюдается у ряда врачей, но у команды Лиги Плюща нашлось достаточно доводов, чтобы отклонить это свидетельство.
Профессор и миссис Хей сидели в первом ряду с белыми лицами, совершенно потерянные.
– Тюрьма Унферт, – объявил судья.
Падая сквозь гиперпространство, Майло осмысливал свое положение. Моя изысканная жизнь Лорда Байрона Планеты Мостов завершена, думал он. Что прискорбно, поскольку перспектива открывалась сказочная. От жалости к себе у него скрутило живот, и он едва сдержал слезы. И теперь мне предстоит выяснить, как выжить в тюрьме. Такова мрачная истина.
Ерунда, настаивала его глубинная суть. Вот истина: звезды, время, жизнь, небытие. Твой боа. Ладно, рассуждал Майло, изо всех сил стараясь найти противовес отчаянию. Пусть истина течет вокруг, как океан, где волны движутся сквозь воду, но ее гладь остается неподвижной. Он будет как вода, как черная гладь канала, куда эта лживая сука сбросила его…
Майло, вмешалась глубинная суть. Я стану как вода, подумал он, начиная все заново. Тюремная колония Унферт, как сообщал интернет, была в числе самых ужасающих примеров отправления межпланетного правосудия. Почти тысячу четыреста лет назад, когда люди впервые покинули Землю и стали жить на борту кораблей и орбитальных станций, вопрос жизнеобеспечения стал основополагающим для всего, включая закон. Там, на Земле, они могли позволить себе быть мягкими, пушистыми и снисходительными. Жестокие преступники выходили на свободу, чтобы снова досаждать людям. Алчные корпоративные магнаты наживали богатство и расточали ресурсы под защитой марионеточных режимов. Все знали, куда катится Земля, разве не так? Магнаты загоняли в рабство целые нации. Преступники делали жизнь целых слоев общества невыносимой. Информация и образование были низведены до такой степени, что планета потеряла возможность глядеть вперед, думать наперед, строить планы. И так они пресмыкались в собственном ядовитом дерьме, пока Комета Мария не прекратила их мучения. Уцелели немногие, отобранные худшими из магнатов.
Жизнь в космосе изменила все. На Земле понятия окружающей среды и общества были обширными, непостижимыми категориями. В космосе окружающая среда стала измеряться шкалой приборов. О здоровье общества можно было судить, оглядев посетителей столовой. Воздух и вода больше не падали с неба и не разносились ветром – их нужно было добывать, перерабатывать и контролировать. Машины уже не удавалось игнорировать или эксплуатировать до полного отказа – теперь использовать их нужно было умело и осторожно, иначе враждебные космические явления уничтожат вас в мгновение ока. Вакуум, гравитация и радиация были безразличны к вашим убеждениям или суевериям: боа открытого космоса был суров и беспощаден. Значение имело лишь то, как быстро и умело ты выполняешь свою работу.
Элементы жизнеобеспечения стали не менее драгоценными, чем сама жизнь. Для ерунды и отбросов теперь не осталось места. Если ты потребляешь кислород и воду, ты должен приносить пользу. Тем, кто убивал, насиловал, обманывал, крал, унижал или приносил иной вред, места больше не было. Богатые преступники – те, кто манипулировал ресурсами ради выгоды, – продержались дольше, чем их неимущие собратья, но в конце концов боа покончил и с ними.
Первое время после падения кометы вредных людей «выпускали». Их заводили в космический шлюз и открывали внешний люк.
С началом эры межзвездных путешествий искусственная среда вновь уступила место планетарным сообществам. И цепи правосудия ослабли. Казни для преступников появилась альтернатива. Их стали отправлять в крайне отдаленные места содержания. Возвращались оттуда редко.
