Ты пытался открутить мне голову.
Я не мог удержаться, — еле слышно прошептал Слэппи. — Дай
мне еще один шанс, Джимми, пожалуйста. Умоляю тебя. Не усыпляй меня.
Джимми пристально смотрел на него.
Ты не заслуживаешь второго шанса.
Я знаю, — вздохнул Слэппи. Его голубые глаза превратились
теперь в блекло-голубые щелки. — Я не достоин... Не достоин...
Ну ладно, ладно, — сказал Джимми, встряхнув головой. — Я
дам тебе еще один шанс.
Глаза болванчика широко распахнулись.
Дашь?
Да, — ответил Джимми. — Я подарю тебе шанс остаться живым,
но тебе это не понравится.
Только скажи, что мне нужно делать, — попросил Слэппи.
9
На это Джимми ничего ему не ответил. Вместо этого он опять
взялся за желтые листки бумаги и долго читал из них что-то про себя.
Что я должен делать? — проскулил Слэппи. — Скажи же!
Джимми закончил чтение, потом медленно положил стопку
страниц на стол.
Я только что наложил на тебя заклятие, Слэппи, — объявил он.
В другое время, скажи Джимми что-нибудь и таком роде, Слэппи
непременно отпустил бы какую-нибудь ехидную шуточку. Но сейчас он лишь
беспомощно таращился на чревовещателя.
За... заклятие?
Джимми кивнул.
Ты совершил слишком много зла, Слэппи. Ты причинил вред
слишком многим людям, испортил им жизнь и загубил мою. Ты просишь о еще одном
шансе. Так вот он. Единственный способ для тебя остаться живым — это делать
добро.
Деревянный человечек мигнул и затряс головой.
Делать добро? Это и есть заклятье?
Джимми опустил взгляд на пачку пожелтевших листков.
В соответствии с этим заклятьем у тебя есть одна неделя на
то, чтобы совершить три добрых дела.
Слэппи застонал.
Добрые дела? — пролепетал он еле слышно.
Ты должен исполнить три добрых дела и ни одного злого, —
продолжал Джимми. — Если ты за неделю не совершишь трех добрых дел, ты заснешь
и больше никогда не вернешься к жизни.
Пожалуйста, — взмолился Слэппи, вцепившись в рукав Джимми.
— Я не могу! Что угодно, только не это! Делать добрые дела?! Это же кошмар!
Это для меня самый худший кошмар!
Чревовещатель ничего не ответил.
Придумай что-нибудь другое, — упрашивал Слэппи. — Ну
пожалуйста... Умоляю тебя, Джимми!
Слишком поздно, — холодно произнес Джимми. — Я уже прочел
слова заклинания. У тебя нет выбора, если ты хочешь остаться живым. — Он снова
поднял листки. — Но если ты предпочитаешь, чтобы я усыпил тебя прямо сейчас...
Нет! — взвизгнул болванчик. — Хорошо, хорошо! Я это сделаю!
Я буду следить за тобой, — предупредил его Джимми. — Я буду
следить за каждым твоим движением. Один неверный шаг — и тебе конец. Мигом
отправишься в поленницу.
Болванчик издал слабое восклицание.
Три добрых дела! — пробормотал он, часто моргая. — Три
добрых дела...
Джимми повернулся к двери.
Джорджия, — позвал он, — теперь ты можешь зайти. У меня
есть для тебя сюрприз.
Слэппи расслабленно обвис, когда в гримерку снова вошла
Джорджия, сопровождаемая сестрицей.
Да? — застенчиво спросила она, отводя рукой со лба свои
темные волосы.
Я нашел для себя новую куклу Слэппи, — сказал Джорджии
Джимми, указывая на болванчика в ящике. — Так что старая мне больше не нужна.
Правда? — воскликнула Джорджия. На лице ее Джимми ясно
читал растущее волнение.
И раз уж ты так любишь марионеток и кукол, я отдам тебе
старого Слэппи, — объявил он. Подняв болванчика с пола, он вложил его в руки
девочки.
О! Просто не верится! — вскричала она радостно.
А я что получу? — сердито осведомилась Стелла. — Почему это
Джорджия вечно получает все, чего ей захочется, а мне никогда ничего не
достается?!
Она обернулась к сестре:
Этот болван ужас какой уродливый! Может мама вообще не
разрешит его в дом вносить!
А по-моему, он очень красивый, — ответила Джорджия. —
Спасибо вам, мистер О'Джеймс Я буду о нем хорошо заботиться, обещаю!
А для меня у вас ничего такого нет? — уточнила Стелла,
дергая за поля свою сиреневую панамку. — У меня, между прочим, уже через пару
месяцев день рождения.
Прекрати, Стелла, — шепнула Джорджия сквозь зубы. — Сама
ведь знаешь, что марионетки тебя не интересуют. Хоть раз в жизни не будь такой
завистливой.
Ты дура, — отрезала Стелла, презрительно фыркнув. Она крепко
сжала руки, скрестив их на груди, и показала язык Слэппи. — И ты тоже дурак.
Джорджия поблагодарила Джимми еще несколько раз. Потом
повернулась и выбежала из двери, торопясь к матери, чтобы показать ей свое
сокровище. Пока они шли вдоль коридора, Джимми все слышал, как Стелла
непрестанно жаловалась и ныла.
Долго, долго сидел он, глядя в пустой дверной проем. Мысли
его были беспокойными.
«Я счастлив, что избавился от Слэппи, — сказал он сам себе.
— Но сможет ли Слэппи измениться? Совершит ли он три добрых дела? Правильно
ли было отдать его Джорджии? Или я поступил опрометчиво?»
10
Джорджия отодвинула в сторону стопку ярких журналов и
уселась на край своей кровати. Слэппи она пристроила у себя на колене.
Она просунула руку в отверстие на спине его спортивной
курточки. Ее пальцы нащупывали рычажки, управляющие его глазами и ртом.
Скажи-ка, Слэппи, — произнесла она, повернув к себе голову
болванчика, — ты не знаешь, что за шум? Почему так гремит и позвякивает?
Потому что дождь нынче льет как из ведра, — заставила она
ответить Слэппи тоненьким голоском Микки-Мауса. Деревянные челюсти болванчика
громко пощелкивали, когда Джорджия нажимала на рычажки.
Ха-ха! — пробурчала Стелла с другого конца комнаты. —
Прямо-таки умора, вот только засмеяться я забыла.
Джорджия вспыхнула:
Помолчи, Стелла.
Жалко на тебя смотреть! — презрительно фыркнула вредная
сестренка.
Убирайся отсюда! — воскликнула Джорджия сердито. — Если тебе
не нравится слушать, как я репетирую со Слэппи, зачем ты тут торчишь?
И зачем тебе приспичило рисовать гуашью прямо пальцами
именно на моем столе? Почему ты не можешь делать этого в своей комнате?!
Стелла склонилась над столом, растирая измазанными в ярко-голубой
краске руками гуашь по лежащему перед ней листу бумаги.
