— Да, знаешь, я и не хочу далеко пойти. Я просто хочу быть как все. Пусть у меня просто будет спокойная и размеренная жизнь и постоянная работа. И еще я хочу кофемашину, вроде той, что стоит в пабе — там такой вкусный кофе получается! — сказала Таня, улыбаясь.
— И у тебя она будет, будет все, что ты хочешь, — с уверенностью произнесла Кейт.
— Дооооброе утро!
С черного входа пришел Том. В руках он держал корзинку со свежими овощами.
— Сегодня я приготовлю мою фирменную овощную лазанью! — произнес он с ужасным итальянским акцентом. Все трое расхохотались.
— Наткнулся в порту на Родни. Как обычно, драит свою яхту до блеска. Удалось у него все это купить с большой скидкой! Полдня, правда, угробил на это, но и хорошо. Не поможешь мне, Таня? Все это само себя не порежет! — улыбнулся Том.
— Конечно!
Таня слезла со стула и осторожно взяла маленький нож для резки овощей.
— Сразу предупреждаю, повар из меня никакой. Максимум, на что я способна — рецепты из «На старт, внимание, готовим», — хихикнула она.
По лестнице спустилась Стэйси, собиравшаяся пойти прогуляться. Она услышала последнюю фразу и расхохоталась:
— «На старт, внимание, готовим»? Боже, одна из бывших Джениса обожала эту передачу, хотя тоже готовить не умела ни фига! Он часто о ней рассказывал, я смеялась до слез.
— Пара пустяков, на самом деле. Девочка моя, я научу тебя готовить, и ты сможешь применить все эти знания, когда у тебя будет своя кухня! — торжественно объявил Том.
Они со Стэйси и Таней уставились на Кейт. Том подмигнул своей работодательнице. Таня просияла. Ей определенно нравилась мысль о собственной кухне, где она будет готовить блюда Тома. Ей не терпелось приступить.
После обеда Кейт захотелось вздремнуть. Все ее мысли были о Лидии и о том, что будет завтра. И хотя с поездкой в Бристоль все было уже решено, женщина все еще сомневалась, стоит ли ей появляться на выставке дочери. Она могла вызвать настоящий переполох, и что-то могло пойти совсем не по сценарию.
И вдруг Кейт проснулась в холодном поту. Ей приснилось нечто страшное. Она снова услышала строчки из песни, которую, как она думала, смогла прогнать из памяти навсегда.
Знай, моя милая, нужно желанной
Быть для супруга всегда!
Только не мрачной и не жеманной —
Может он бросить тогда…
Проснувшись, Кейт сразу же испытала огромное облегчение. Это просто дурной сон, все хорошо. Марка больше не было, больше он не сможет причинить ей боль. Никогда. Кейт села на постели, обхватив руками колени. Пальцы правой руки оказались на бедрах, пробежав по шрамам. Женщина вздрогнула.
Всякий раз, когда Кейт снились подобные кошмары, следующие пару часов после пробуждения у нее тряслись руки и дрожал голос. Где-то в глубине души ждали своего часа воспоминания о ее прошлой жизни. Выпив свежесваренного кофе, Кейт отправилась в сад, чувствуя прикосновение утреннего солнца. Здесь было множество непонятных тропинок, а растительность была густой и неухоженной, но это гораздо больше нравилось женщине, чем… Она прогнала прочь от себя воспоминание об идеальных лужайках Маунтбрайерз с их восхитительно одинаковыми розовыми кустами. Кейт трясло. Остановившись около бельевой веревки, она провела ладонью по влажной простыне, словно парус развевавшейся на ветру Корниша. Кейт уже несколько лет не прикасалась к постельному белью. Это было первым кардинальным изменением в ее жизни. Вторым стала возможность носить джинсы каждый день.
Женщина спустилась по крутой тропинке вниз к морю и расстелила на песке одеяло. Она раскрыла книгу, которую сейчас читала, — «Любовь и жизнь дьяволицы» Фэй Уэлдон. Быстро нашла страницу, на которой остановилась, — теперь у нее была закладка: одна из старых открыток, прямоугольный кусочек картона с нарисованным на нем розовым кроликом, усыпанным блестками. Кейт стало грустно.
Она провела подушечкой указательного пальца по нацарапанному неровным детским почерком поздравлению: «С днеем рождения мамачка». Кейт переполняли гордость и печаль. Как же Кейт любила, когда ее дети называли ее мамочкой. Как же она по этому скучала. Вокруг надписи Лиди было множество отпечатков губ. Когда она нацарапала эти слова своей крошечной ручкой, жизнь ее состояла сплошь из радостей и мир вокруг казался идеальным. Это было еще тогда, когда ее крошка не знала, что за чудовище обитает рядом с ней. Еще до того, как Кейт разрушила их с Домом мир.
Женщина вспомнила слова из их последнего разговора с Лидией — врезавшиеся в память навсегда слова.
«Иногда, мам, я и вовсе притворяюсь, что вы с папой умерли, и тогда становится чуть полегче. Выдумываю, что вы погибли в автомобильной катастрофе. Потому что тогда мне не нужно думать, что за ужасную вещь ты сотворила с папой, а он — с тобой. Если бы ты знала, мамочка, как я ненавижу об этом думать…»
Кейт посмотрела на горизонт и заметила, как солнце сверкает на волнах, бьющихся о скалы, окружающие бухту. Берег моря в Пенмарине был одним из лучших зрелищ в ее жизни.
Может быть, тут и не было так красиво, как на Санта-Лючии, но в каком-то смысле здесь было даже лучше, потому что этот пляж принадлежал Кейт, это было ее особенное, тайное место. Куда она всегда могла прийти. Место, которое принадлежало ей, а не какой-нибудь богатой корпорации. И так будет всегда.
* * *
Бристоль казался городом, полным суеты, настоящим людским муравейником — или, быть может, Кейт просто проецировала на это место свое сильное волнение. В Пенмарине всегда было спокойно и тихо — как раз как Кейт любит. Бристоль же был совершенно иным. Ей нравилось видеть студентов местного университета, группами разместившихся у входа в его здание, — так, как это обычно делают молодые, беспечные люди. Ей было забавно думать, что эти ребята не хотели носить школьную форму, а теперь подсознательно одевались, как все вокруг. Возможно, вскоре девушки-студентки снова поменяют мировоззрение и превратятся в тех шикарно одетых дамочек, что снуют туда-сюда по главной улице.
Кейт, Наташа и Дженис договорились встретиться в ресторанчике «Браунз», одном из самых известных мест Бристоля. Они устроились снаружи, рядом со ступеньками. Официант в фартучке принес кувшин «Пимм’с» и рыбу с картофелем. Но Кейт не могла перестать думать о предстоящей встрече с дочерью. Она принимала за Лидию кого-то в толпе по меньшей мере дважды, и сердце ее начинало выскакивать из груди. Женщине не терпелось поскорее попасть в галерею и увидеть работы Лидии, чтобы покончить с ожиданием.
— Как дела, подруга? — как и всегда, Дженис переживала не меньше, чем сама Кейт.
Кейт заколебалась. А как у нее дела?
— Я нервничаю, предвкушаю, боюсь и снова нервничаю, — пробурчала она.
Наташа положила руку на плечо Кейт.
— Все будет хорошо, мы же здесь, с тобой.
