Несмотря на то что была суббота, у Кэтрин хватало хлопот по дому. Нужно было отполировать столовое серебро — которое почти всегда пылилось на полке, но рисковать женщина не могла; выкинуть мусор и вымыть два мусорных бака; развинтить плиту и тщательно отчистить все ее детали; подмести на дорожках в саду и во внутреннем дворике; вымыть и начистить до блеска все окна на лестничных площадках и в коридоре, в том числе окошки в передней и задней дверях; и, наконец, съездить в супермаркет — чтобы до отказа набить кладовую, шкафы в кухне, холодильник и морозилку, на случай нашествия гостей.
День был восхитительно жарким. Отправившись в город, Кэтрин столкнулась с несколькими сотрудниками академии и родителями студентов. Пару раз перекинулась словом о погоде. Кто-то из родителей похвастался детищем своего чада — коллекцией жуков, собранных в картонную коробку, наполненную листьями. В воздухе ощущалось лето. Вернувшись домой и переодевшись в сандалии, Кэтрин добавила к образу пару капель духов и приступила к оставшимся обязанностям по дому.
Взглянув на часы, висевшие в кухне, женщина с удовлетворением обнаружила, что опережает график. Теперь она могла потихоньку начать готовить ужин, а потом тайком урвать пару минут на чтение.
— Кэтрин? — крикнул Марк.
Женщина поставила на стол миску со сладким горошком, который как раз чистила маленьким острым ножиком. Женщина вытерла руки о передник и сунула нож в его карман. Доминик и Лидия вечно подтрунивали над матерью и ее нелепыми домашними нарядами, но Кэтрин было все равно: в этом переднике ей было удобно, и он напоминал тот невзрачный, вечно заляпанный пятнами от муки передник, который носила ее мать.
Она вышла в сад, на голос своего мужа.
— Да, Марк?
Он мог спросить что угодно — от «Где мой чай?» до имени какого-нибудь из учеников, которое никак не мог вспомнить.
— Садовые перчатки? Не знаешь, где они, милая? Не могу найти! — протянул Марк.
— Да, сейчас принесу, — ответила Кэтрин.
Она вернулась в кухню, зашла в кладовую и достала ящик, в который обычно складывала всякие мелочи. Перчатки лежали прямо сверху. Помедлив пару мгновений, Кэтрин услышала, как Марк громко засмеялся.
— А вот и она! Как всегда, держит меня в ежовых рукавицах, женушка моя милая, — сказал он, когда Кэтрин вышла во двор.
— Это я вижу. Здравствуй, Кэтрин!
Рядом с розовой клумбой стоял отец Софи, Роланд. Кэтрин помахала ему рукой, про себя отметив, до чего стильно он выглядит: сегодня на Роланде были идеально скроенный пиджак темно-синего цвета, белые «бермуды» и парусиновые туфли. Этот мужчина всегда одевался до невозможности стильно. Его любовь подбирать аксессуары была какой-то немужской. Немудрено, что за глаза Доминик называл Гиринга «старым педиком». Тут Кэтрин с ним была не очень согласна — старым Роланд однозначно не был.
— Привет, Роланд. У Софи сегодня матч? — спросила она из вежливости.
— Да, теннис. Решил прийти и поддержать ее морально! — улыбнулся Гиринг.
— Самое время — какой потрясающий день! — Кэтрин провела рукой в воздухе, показывая в сторону небосвода.
Марк не мог остаться в стороне:
— Да уж, а я и не заметил даже. Некоторым из нас суждено проводить даже выходные за работой в саду и общением с женой. Поверь мне, я куда охотнее сейчас пропустил бы стаканчик и почитал бы газету. Интересно, как там наша сборная по крикету.
Он рассмеялся. Роланд тоже засмеялся. Кэтрин всегда удивляло, как точно ее муж угадывал, что наврать в данный момент, чтобы выставить себя в наиболее выигрышном свете — ему было совершенно начхать на сборную по крикету, это его не интересовало никогда.
— Видели, знаем, — Роланд согласился. — Полегче с ним, Кэтрин, а то совсем измотали бедного!
Женщина улыбнулась и кивнула. Но в душе ей ужасно, кошмарно хотелось заорать во весь голос.
Покончив с ужином, Кэтрин решила сходить на поле, чтобы посмотреть, как играет Доминик. Она собрала в корзинку несколько кусочков домашнего пирога с лимоном и пару бутылок охлажденного фруктового сока. Надо покормить ребят, они, наверное, жутко проголодались.
Правила игры Кэтрин не понимала до сих пор, но надо сказать, что звук катающегося по траве мяча и аплодисментов со стороны трибун ее завораживал. Это было так по-британски. Женщина сразу вспомнила прогулки в парке из своего детства.
На поле там и тут виднелись компании школьников и родителей — кто-то читал газету, кто-то дремал в шезлонгах, и только двое обычно наблюдали за ходом игры.
В дальней стороне поля Кэтрин заметила группу подростков. Судя по их количеству, скорее всего, Доминик был именно среди этой компании. Кэтрин понадобилось какое-то время, чтобы добраться до края поля. Она бодро перешагивала через лежавшие на траве художественные книги, учебники, ползающих младенцев. Протискивалась между пледами отдыхающих и складными стульями, натыкалась на чьи-то ботинки и спотыкалась о выброшенные наколенники. Приблизившись к группе подростков, Кэтрин поняла, что рассчитала все правильно.
Доминик и несколько его приятелей нежились на травке. Кэтрин сделала вид, что не заметила, как один из них спешно прикрыл своим телом пустую бутылку из-под шампанского. Юноши и девушки были одеты по погоде — точнее, раздеты. Среди юных особ выделялась красотка Эмили Грант, свою рубашку она закатала так, что были видны мышцы пресса на ее идеальном животе. Длинные волосы Эмили спадали на лицо, а прекрасные глаза, ярко подведенные черными стрелками, смотрели на Доминика, который лежал от нее всего в паре дюймов, опершись головой на ее запястье. Эмили водила по спине Доминика своими ярко накрашенными ногтями.
Кэтрин вдруг страшно пожалела, что сюда пришла; она поняла, что вторглась в личное пространство сына, лучше бы ей было сейчас остаться дома. Здесь не место для родителей или учителей. Даже не произнеся ни одного слова, Кэтрин уже могла понять, что присутствующие видеть ее не очень-то рады. Если бы только можно было стать невидимкой и уйти обратно в тень…
Кэтрин оглянулась, чтобы изучить маршрут, по которому прошла, пытаясь найти как можно более короткий путь к отступлению. Но слишком много людей и предметов попадались ей на ходу, поэтому найти дорогу было не так уж просто. На какое-то мгновение женщина и вовсе задумалась — а не повернуться ли и не убежать прочь?
— Здрасте! Тут твоя мама, Дом-Дом!
Кэтрин не понимала, кто это сказал, но тембр голоса был ей знаком.
— Да, это так, — ответила она с достоинством. — Привет, Дом! Всем привет!
Увидев рядом свою мать в ее цветочном переднике, Доминик закатил глаза и простонал что-то неразборчивое.
— Здравствуйте, миссис Брукер!
Эти слова принадлежали Луке.
— Здравствуйте, миссис Бедмэйкер!
И снова она не могла понять, кто из ребят назвал ее «миссис Бедмэйкер» — но скорее всего, тот парень из шестого класса, лицо которого было спрятано под капюшоном белоснежного свитера. Кэтрин почувствовала, что краснеет, в то время как школьники отчаянно старались не расхохотаться в голос. Момент был абсолютно нелепым. Кэтрин была вне себя от ужаса и унижения. Даже Доминик хихикнул, но тут же зарылся лицом в плед, чтобы его мать этого не заметила.
