— Нормально. Хотя… Она ведь из северного Лондона, а это совсем другой мир, Кейт. Никогда бы не подумала, что буду жить рядом с фанаткой «Арсенала»!
И они обе засмеялись.
Кейт считала, что Стэйси нужно обязательно найти себе мужа. Хотя она понимала, что это очень старомодно, это отражало ее собственное мировоззрение. Ей было интересно, есть ли у ее дочери хотя бы бойфренд. Подумать о том, что Лидия могла выйти замуж, не сообщив Кейт, женщина была просто не в силах. Одна мысль о том, что ее девочка могла отдать кому-то свои руку и сердце, и при этом рядом не было ее матери, была невыносимой для Кейт. Она хотела быть рядом, чтобы поддержать дочь, повести ее к алтарю, в нужный момент подставить плечо. Взбивать фату, поправлять макияж и проверять, в порядке ли свадебный букет.
Кейт представляла это себе снова и снова, с тех пор как однажды, когда Лидии было семь, она замоталась в старый тюль и прошествовала по коридору с высоко поднятым цветочным горшком, напевая «Вот идет невеста» и пытаясь не вывалиться из туфель Кэтрин, которые нашла у нее в шкафу.
Кейт вспомнила свою собственную свадьбу. В последние годы она много раз проигрывала этот момент своей жизни в голове, переписывая историю заново. По новой версии, Кейт бежала прочь от алтаря, так быстро, как только могла, перебирая своими ногами в белых чулках. Прижав к груди свадебный букет, она сорвала с себя фату и впрыгнула прямо со ступенек церкви в автомобиль, за рулем которого сидел Пирс Броснан. Почему бы и нет? В конце концов, это были фантазии, на которые она имела право.
На самом же деле их с Марком свадьба не была и вполовину такой драматичной, хотя был момент, когда могло произойти нечто подобное. Они стояли в нескольких дюймах друг от друга, лицом к викарию, широко раскинувшему руки. Услышав знакомые слова, Кейт почему-то начала сомневаться. Девушка наизусть знала эти строки, с детства подсознательно репетировала их в своей голове, и все же, хотя она понимала, что здесь собрались все ее друзья и родственники, чуть было не запуталась. Вопрос казался совсем простым: никто не задавал ей какую-то запутанную логическую задачу или что-то в этом духе; тут все было просто и ясно.
— Берешь ли ты, Кейт Гавье, в свои законные мужья Марка Брукера?
Тяжело дыша от волнения и уже приготовив нужные слова, Кейт вдруг поняла, что ее губы словно заколдованы. Она изо всех сил попыталась озвучить именно то, что викарий, Марк и все гости жаждали услышать столько времени… Если бы только она не сопротивлялась и вместо тех двух букв, которые навсегда изменили ход ее жизни, произнесла три…
Стэйси отправилась на ежедневную прогулку на пляж, а Кейт пришла на кухню.
— Кофе? — стоявшая около стола Наташа помахала подруге кофейником.
— Ммм… Да, пожалуйста.
— Ну, как она?
— Волнуется о будущем и хочет вернуться домой.
— Это же прекрасно, да?
— Да. Когда она будет готова. Не хочу, чтобы она торопилась.
— Ты ведь будешь по ней скучать?
Кейт кивнула. Да, она будет очень скучать по Стэйси. Женщина улыбнулась подруге, согласившись с мыслью, витавшей в воздухе, — нельзя подпускать этих девушек слишком близко к сердцу, потому что рано или поздно они отсюда упорхнут.
Кейт понимала, что у Стэйси с ее братом Нэйтаном редкие отношения — не каждые брат с сестрой так друг друга обожают, да даже не все друзья относятся друг к другу с подобной теплотой. У нее самой такие отношения были с Наташей — Кейт знала, сколько бы ни прошло времени, она всегда будет любить свою лучшую подругу. Она никогда не забудет тот день, когда Наташа неожиданно приехала в Марлхэм. Однако не забудет и то горькое разочарование, что ее нежданный гость — не кто-то из детей…
— Ой! Кажется, кто-то тут замечтался! — хихикнула Наташа. Кейт вернулась к действительности. — Я говорила, что мне трудновато с Таней. Отличная девушка, ей нравится со мной работать, и, кажется, она даже в целом довольна, что находится тут. Но у меня такое ощущение, что она просто говорит мне вещи, которые я хотела бы слышать, а на самом деле не хочет выдавать тех перемен, что с ней происходят. Обычное состояние для того, кого много обижали, — она закрылась в себе, — объяснила Наташа.
— Чем я могу помочь? — Кейт пыталась облегчить Наташе работу.
— Не волнуйся, тут не надо помогать. Таня откроется, когда будет готова. То есть, в смысле, посмотри на Стэйси. Всего несколько месяцев — и вуаля! Но там другой случай, она жертва, а не преступник, ее есть кому поддержать, а это означает, что в долгосрочной перспективе у нее все будет хорошо. С Таней все по-другому; мы должны быть осторожны. Она хрупкая, Кейт, более хрупкая даже, чем все, с кем мы имели дело до сих пор. Я ни на секунду не верю ее улыбке или равнодушному виду — в этой прелестной головке явно что-то происходит, — пояснила ее подруга.
— Понимаю, что ты имеешь в виду, Таш. Надо обговорить это с Дженис, — предложила Кейт.
— Хорошая идея, — кивнула Таш.
— Она когда-нибудь говорила о своей матери?
— Пару раз, но ничего конкретного. Иногда она произносит имя матери, когда речь идет о каком-то событии из ее детства, но больше ничего не добавляет. Ей куда больше нравится говорить о море; оно ее прямо-таки зачаровывает. Таня всегда рисует довольно пугающие картинки, там почти всегда есть намек на воду — либо море, либо просто черные и синие квадратики.
Обе женщины подумали, что это может быть метафорой для синяков.
— Я не могу понять, то ли это просто потому, что быть рядом с океаном для нее в новинку, или она подсознательно хочет сбежать, в таком случае ассоциация буквальная. Один из рисунков мне не нравится особенно…
— Что на нем?
— Опять море, но теперь из него вырывается наружу костлявая рука. Много черной краски, как обычно в ее работах, но тут почти готика получается. В общем, не нравятся мне ее ассоциации с водой.
— Да уж. Что ты собираешься делать дальше?
— Посмотрим, как пойдет; сначала попытаюсь выжать из нее объяснение. Иногда достаточно самого рисунка, и тогда это как бы акт экзорцизма. Как будто ты рассказала кому-то все самое страшное и больше не держишь это все в себе, — сказала Наташа.
— Она уже рассказала тебе о своем бывшем? — Кейт было интересно.
— Немного. И он мне уже не нравится, комм тужур
[5]. Таня упомянула, он торговал наркотой, но быстро спохватилась, она все еще не знает, что можно рассказать, а что нет. Я поражаюсь: у всех этих ублюдков, кажется, как будто чутье на самых уязвимых девочек. И как они, заразы, пользуются ими напропалую. Как им это удается?
Кейт ссутулилась.
— Думаю, потому что девочки сами позволяют…
— О боже, Кейт, я не имею в виду тебя!
Наташа ударила себя по лбу.
