— Хотите сказать, что я такая же крошечная рыбка? — улыбнулась она.
— Да, Кейт. Именно так. Бог существует, хотите ли вы в него верить или нет, и он прощает нам все наши грехи. Я хочу, чтобы вы не забывали: у надежды много обличий. Иногда она там, где вы оказались, а иногда — в том, кого встречаете на своем пути!
Кейт бросилась в теплые воды океана. Казалось, она не плавала уже лет сто. Соленая вода склеивала ее ресницы и обжигала тронутую загаром кожу. Кейт чувствовала, что наконец-то ожила.
— Может быть, мне даже нравится быть крошечной рыбкой! — прокричала она.
Саймон наблюдал, как Кейт погружается все глубже. Он произнес:
— Возможно. — Мужчина улыбнулся и покачал головой. А затем повторил: — Возможно.
Это был длинный день, но Кейт его не забудет никогда. Подъезжая к отелю, джип взвизгнул тормозами.
— Мне будет не слишком-то уютно в своем красивом номере теперь, когда я знаю, сколько он на самом деле стоит, — произнесла Кейт задумчиво.
— Если там не будет вас, приедет еще кто-нибудь, Кейт, и, по крайней мере, вы ляжете спать не с пустой головой, а с благородными мыслями, — сказал Саймон.
Кейт улыбнулась.
— Завтра мы пойдем на карнавал, может быть, пойдете с нами? — предложил преподобный.
— Не знаю. Я не хочу обременять вас своей компанией.
— Это удовольствие, а не обременение, и, кроме того, от приглашения на карнавал не отказываются.
— Правда?
— О да. Много, много лет назад владелицу одной местной плантации пригласили на карнавал вместе со всеми обитателями плантации. Та вежливо отказалась, поскольку в тот момент у нее гостила королевская семья, и ей пришлось отказаться от имени всех. Одна юная горничная была очень рассержена, что пропустит торжество. Она схватила горсть мускатного ореха и сунула его в смесь для торта. Слишком много мускатного ореха вредно, и легенда гласит, что сначала у всех обитателей плантации и гостей начались галлюцинации, а потом они заболели и были долгое время прикованы к постелям.
— Ох, звучит мрачно. Какой ужас — я ведь обожаю мускатный орех!
— Все хорошо в меру.
Кейт рассмеялась.
— Эта история — просто уловка, с помощью которой вы хотите заманить меня на карнавал?
— Ох, вы меня раскусили! — засмеялся Саймон.
Кейт смотрела, как огни джипа исчезают в ночи. Она не хотела, чтобы этот вечер заканчивался.
Лежа в постели, женщина слушала стрекотание сверчков и кваканье лягушек в зарослях. Где-то внутри ее росло сладостное ощущение какого-то предстоящего чуда, и потому она не могла уснуть; Кейт казалось, что она не чувствовала ничего подобного уже очень и очень давно. Может быть, именно так и чувствуешь себя, когда начинаешь жить заново.
* * *
Кейт проснулась от звука незнакомого телефонного рингтона, доносившегося откуда-то с тумбочки около кровати. Прежде чем она поняла, где находится, прошло не меньше секунд трех. Сквозь пелену сна Кейт метнулась в сторону источника звука.
— Да?
Кейт проморгалась и тщательно протерла глаза, пытаясь как можно быстрее проснуться.
— Доброе утро, госпожа Гавье, вам звонят.
— Хорошо, спасибо, соедините меня.
Сердце Кейт почти выскакивало у нее из груди. А в голове ее крутились вопросы: что случилось, зачем звонить в такой час, кто это может быть? Она взглянула на красный дисплей часов, стоявших на телевизоре. Было четыре часа утра. Кейт поняла, что в телефонной трубке что-то изменилось, теперь там наступила тишина, казавшаяся куда более далекой. Она расслышала слабое, неравномерное дыхание.
— Алло? — спросила Кейт более резким голосом. Это молчание ей не нравилось совсем.
— Мамочка?
— Ой!
У Кейт перехватило дыхание. Она села в постели и покачала головой, чтобы навести в ней порядок. Уж не мерещится ли ей?
— Мам, ты тут?
Нет, сомнений не было, Кейт слышала красивый голос своей дочери.
— Да! Да, Лиди, я здесь. Я тут.
Кейт еще крепче прижала телефон к уху и рту, пытаясь подобраться поближе к Лидии.
— Все в порядке, дорогая?
Странный вопрос, учитывая, что они с дочерью пять лет не разговаривали, но Кейт испугалась, не случилось ли у ее девочки чего-нибудь.
— Да. Я хотела с тобой поговорить, — произнесла Лидия.
— И я тоже. Я хотела поговорить с тобой так долго… — сказала Кейт тут же. Женщина слышала, как Лидия нервно сглотнула. Ее дочь продолжила:
— Спасибо за билеты и все, мама.
Мама… Мама… Мама… Есть ли в мире слово более прекрасное, чем это?
— Я правда не могла приехать. Я просто еще не готова, пока нет. Надеюсь, ты понимаешь.
— Все в порядке, Лидс, правда. Я так рада слышать твой голос, это так здорово. Я скучаю по тебе каждую секунду каждого дня, словами не могу передать, как сильно. И я просто хочу, чтобы у нас было время поговорить.
Кейт не знала, что делать, как наладить контакт с дочерью.
— Просто… я немного боюсь встретиться с тобой, мама, — произнесла Лидия.
— Чего ты боишься, дорогая? — спросила Кейт. На глаза ее навернулись слезы. Мысль о том, что ее маленькая девочка боится ее в любом качестве, ужасала ее.
— Не саму тебя. Но мне страшно, что будет, когда мы встретимся, и так же страшно, если я тебя не увижу. Я просто не знаю, что делать.
— Это понятно, Лидс. В такой ситуации никто не знал бы. Нам нужно вместе выработать решение. Я могу только сказать, что если мы встретимся, то сможем разобраться. Мы сможем пройти через все это вместе и справимся со всеми твоими страхами.
Кейт бросила Лидии спасательный круг и теперь ждала, что та схватит его. Потому что, если бы схватила, Кейт бы никогда больше не отпустила его.
— Это трудно объяснить, мам. Я волнуюсь, что ты теперь не такая, как раньше, может быть, совсем-совсем другая… — с трудом выговорила Лидия.
— Но я по-прежнему твоя старая добрая мама. Я все еще я, Лидс, клянусь, — заверила ее Кейт.
— А еще я боюсь, потому что мое отношение к тебе тоже изменилось. Я боюсь, что не смогу больше любить тебя.
Слезы застилали Кейт глаза. Та молча читала молитву: «Пожалуйста, только не ненавидь меня, доченька, пожалуйста».
Голос Лидии превратился в еле слышный шепот:
— Если я не буду тебя видеть, мама, то смогу притвориться, что все иначе. Придумать себе, что вы с папой куда-то уехали, например, как тогда, когда вы ездили в Рим, а мы с Домиником были в пансионате. Я придумаю все в точности так, как у нас раньше было. Но если я тебя увижу, то буду знать, что все это неправда, потому что папы больше нет, а ты стала другой…
