– Бретт, я и правда люблю тебя. И Остин тоже. Поцелуй ее за меня. – С этими словами он выходит прочь и закрывает за собой дверь.
Я рыдаю в голос. Господи, что я натворила! Почему я прогнала мужчину своей мечты, своего мистера Барберри? Я сворачиваюсь клубочком в кресле у окна и смотрю на ненастное небо, словно в поисках ответа, спрятанного между серыми тучами. Где сейчас мама? Видит ли она меня? Впав в ступор, я сижу у окна несколько часов, надеясь услышать ласковый мамин голос: «Завтра мы снова увидим солнце, любовь моя».
Но меня окружает молчание.
Глава 30
Седьмого августа, вместо того чтобы сыграть свадьбу, как предлагал Герберт, я планирую отметить шестьдесят третий день рождения мамы. Утром в пятницу Джон и Зои прилетают в аэропорт О’Хара. На этот раз сцена встречи ничуть не похожа на ту, что разыгралась в Сиэтле. Несколько месяцев мы разговаривали по телефону почти ежедневно и теперь встречаемся, как родные. Поцелуям, объятиям и слезам нет конца. По пути в офис Брэда мы с Джоном болтаем без умолку, а Зои, сидящая на заднем сиденье, общается с Остин Элизабет.
– Ты моя сестренка, – говорит она, гладя крошечную ручку Остин.
– Племянница, – поправляет Джон, и мы оба смеемся; Джон поворачивается ко мне и спрашивает: – Как ты отнесешься к тому, что Остин будет называть меня дедушкой?
– Буду в полном восторге.
– Тогда, Бретт, зови меня папой.
Чаша моего счастья полна до краев.
Отец пожимает руку Брэду. Два главных мужчины в моей жизни наконец встретились. Зои новый знакомый заинтересовал куда меньше, чем впечатляющий вид на город, который открывается из его кабинета. Она стоит у огромного окна как зачарованная. Я тем временем усаживаюсь за стол красного дерева, тот самый стол, за которым сидела почти год назад, обиженная и растерянная. В тот день моя прежняя жизнь разлетелась на куски. Но теперь я ничуть об этом не жалею. Создавая себе новую жизнь, я стала намного сильнее, чем прежде. И уж конечно, намного счастливее.
Папа сидит рядом со мной, а Брэд подходит к окну и наклоняется к Зои:
– Зои, милая, а ты не хочешь прокатиться со мной в лифте? Я покажу тебе другое окно, еще круче.
Глаза Зои радостно блестят. Она бросает взгляд на папу, спрашивая разрешения.
– Конечно, лапочка. Только подожди немного. Сейчас мистер Мидар прочтет нам всем письмо, которое написала мама Бретт.
Брэд качает головой:
– На этот раз я не буду читать. Вы с Бретт прочтете сами, без свидетелей. Думаю, Элизабет хотела, чтобы все было именно так.
Взяв Зои за руку, он выходит из офиса и закрывает за собой дверь.
Я достаю письмо из конверта и кладу его на стол. Отец накрывает мою руку своей. Мы читаем письмо – про себя, в полной тишине.
Дорогая Бретт,
тридцать пять лет назад я дала обещание, о котором потом горько сожалела. Я обещала Чарльзу Болингеру скрыть, что он не отец тебе. Взамен он обещал относиться к тебе как к собственной дочери. Приходится признать, он не слишком хорошо выполнял свою часть договора. Но я привыкла держать слово и хранила тайну неукоснительно.
Множество раз мне хотелось открыть тебе правду. Я видела, что несложившиеся отношения с Чарльзом травмируют твою душу. Я просила его избавить меня от данного обещания, но он был непреклонен. То ли по глупости, то ли из чувства вины я покорялась ему и оберегала его достоинство. К тому же я понятия не имела, где находится твой настоящий отец, и боялась, что правда лишь усугубит твою душевную травму. Мне не хотелось укреплять тебя в сознании того, что ты не нужна отцу, кто бы им ни был.
Надеюсь, любовь моя, ты найдешь в себе силы простить и меня, и Чарльза. Прошу тебя, пойми, ему тоже было нелегко. Своим существованием ты постоянно напоминала ему о моей измене, поэтому он был не в состоянии увидеть, какая у него замечательная дочь. Но для меня ты стала подарком судьбы, главной радостью всей моей жизни, радугой, засиявшей в небе после бури. Господи, конечно, я не заслужила такого подарка! И все же частица человека, которого я любила, вернулась ко мне, и душу мою вновь наполнила музыка.
Представь себе, после того как мы расстались с твоим отцом – твоим настоящим отцом, – мой мир погрузился в тягостную тишину. Лишь много лет спустя я поняла, что пойти на разрыв его подвигли не эгоизм и юношеская безответственность, а самоотверженная забота о моем покое и счастье. Я любила его слишком отчаянно. Ради того, чтобы не разлучаться с ним, я была готова на все – даже на то, что впоследствии неминуемо разрушило бы мою душу. Он уберег меня от непоправимого шага, и я бесконечно благодарна ему за это.
Все мои попытки узнать хоть что-нибудь о твоем отце остались безуспешными. После развода с Чарльзом я даже наняла детектива, но поиски ни к чему не привели. Но сейчас, когда я пишу эти строки, интуиция подсказывает мне, что ты сумеешь его отыскать. Заранее радуюсь за вас обоих. Твой отец – исключительный человек. Бесспорно, всякая супружеская измена – это ложь и обман, способные отравить любое чувство. И все же моя любовь к твоему отцу была сильной и чистой, как ветер прерий.
Ты часто спрашивала меня, почему после развода с Чарльзом я не связала свою жизнь с другим мужчиной. Я всегда отшучивалась, говорила, что в этом нет необходимости, так как у меня уже есть любовь всей моей жизни. И это было правдой.
Дорогая моя доченька, спасибо тебе за то, что ты связала наши жизни воедино. Все самое хорошее в тебе – доброту, расположенность к людям, легкий характер – ты получила от него в наследство. Я признательна вам обоим, ибо благодаря вам я узнала, что такое любовь.
Навеки твоя.
Мама
В субботу в доме на Астор-стрит царит оживление. Окажись среди нас мама, она бы радовалась тому, что прежние любовь и дружба встретились с нынешними, а некогда разрозненная семья воссоединилась. Кэрри и ее выводок прибыли сразу после полудня. Вскоре вслед за ними приехали родители Кэрри. Пока мы с Кэрри и Стеллой готовим на кухне лазанью, Мэри, Дэвид и Джон, сидя на террасе, потягивают бренди и хохочут, вспоминая былые времена в Роджерс-Парке. Остин, сидя в качалке у окна, грызет резиновую рыбку и наблюдает, как дети Кэрри и Зои играют во дворе в классики.
Кэрри решает приготовить свое коронное блюдо – шоколадный торт без муки.
– Надо правильно рассчитать время, чтобы подать его на стол теплым.
– У меня уже слюнки текут, – улыбаюсь я. – Миксер стоит в шкафу над плитой.
– Пойду накрою на стол, – предлагает Стелла, но через несколько мгновений она окликает меня из столовой. – Бретт, где у тебя лежат скатерти и салфетки?
– Господи, вот раззява! – Я ударяю себя по лбу. – Я забыла забрать скатерти из химчистки.
Стелла входит в кухню со стопкой бумажных салфеток и пеленок:
– Не переживай, это вполне сойдет.
