– Мы на месте? – спросила Софи.
– Да, еще минутка – и будем в тепле.
– Слава богу! – от души воскликнула та.
– Жак вас ждет не дождется, – прибавил Арман. Один звук этого имени прибавил Софи сил, она ускорила шаг.
Сквозь струи дождя появилась основательная постройка с воротами по центру фасада. Арман потянул на себя тяжелую деревянную створку. Они вошли. Конни перевела дух, оказавшись под крышей. Изнутри здание показалось ей еще обширней. Высокое, скудно освещенное пространство было наполнено запахом забродившего винограда. Огромные дубовые бочки строем стояли вдоль стен. Из боковой двери показалась фигура мужчины.
– Мадемуазель? Это вы? – из сумрака подал он голос.
– Жак! – Софи распахнула тоненькие детские руки, и к ней кинулся высокий, плотного сложения, лет тридцати человек с лицом обветренным и до черноты загорелым.
– Софи! Мадемуазель Софи! Благодарение Богу, вы живы! – Он подхватил ее на руки, прижал к своей широкой груди, и, уткнувшись ему в плечо, она зарыдала. Гладя ее мокрые волосы, он нежно шептал: – Не плачьте, маленькая моя, Жак здесь, Жак за вами присмотрит!
Конни и Арман молча наблюдали за этой сценой. Жак, очнувшись, оглянулся на них.
– Спасибо, что довезли, – проговорил он охрипшим от чувств голосом. – Я и не надеялся, что она вынесет дорогу. Вас кто-нибудь видел?
– Нет, Жак, там так льет, что в двух сантиметрах ничего не разглядеть, – рассмеялся Арман. – Очень удачно вышло.
– Вот и хорошо. Ну, дамы, у меня в домике горит очаг, вам надо срочно переодеться. Еще простудитесь. – Жак выпустил Софи из объятий и подошел к Арману. – Спасибо тебе, друг. Месье граф не забудет, что ты для него сделал.
– Да я ничего и не сделал! А благодарить вон кого нужно! – Арман указал на Конни.
– А где же Сара? – удивился Жак.
– Месье, я…
– Сару арестовали в Марселе, – вмешался Арман.
– Вот как… Тогда кто же вы? – прищурился Жак.
– Верный друг графа и одна из нас. Впрочем, мадам Констанс скоро сама тебе все объяснит, – сказал Арман.
– Ну что ж, – удовлетворился таким объяснением Жак, – пойдемте, дамы, довольно вам мерзнуть. А с тобой мы скоро увидимся! – кивнул он Арману.
– Конечно. Прощайте, мадам Констанс. Думаю, это не последняя наша встреча!
– Спасибо огромное, – с чувством сказала Конни. – Далеко ли вам ехать?
– Таких вопросов мы друг другу не задаем. Пристанищ у меня много! – Он подмигнул, поднял воротник пиджака и вышел из винодельни.
– Пойдемте, – пригласил Жак, кивнув Конни, и повел Софи в дверь между двумя огромными бочками и далее коридором, заканчивающимся другой дверью. Они оказались в чистой кухне, а потом в маленькой гостиной, где в камине жарко пылали дрова, и тепло окутало Конни. – Я пойду наверх, найду, во что вам переодеться. Та одежда, что вы с собой привезли, верно, такая же мокрая, как та, что на вас, – махнул он на чемоданы, с которых на каменный пол уже натекла лужа.
– Ах, Констанс! – воскликнула Софи, снимая и протягивая ей свое пальто. – Никогда в жизни я так не радовалась приезду!
– Да, поездка выдалась непростой, но все позади, Софи, и ты можешь теперь отдохнуть.
Жак спустился сверху с байковыми мужскими рубахами и двумя толстыми свитерами.
– Пока сойдет, – мрачно сказал он, подавая каждой по полотенцу, высушить волосы. – Сейчас сварю кофе и приготовлю поесть. – Он вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.
– Интересно, а почему Жак не отвел нас сразу в шато? – спросила Софи, когда Конни помогла ей снять все остальное. – У меня там одежды – полный гардероб.
Конни, представления не имея, как далеко шато отстоит от винодельни и в чем состоит план, только пожала плечами.
– Наверное, он считает, что важнее поскорее тебе согреться.
– Да, и я так рада, что мы здесь! Шато – мое самое любимое место на свете! – Софи боролась с пуговицами, застегивая рубашку Жака, которая была ей ниже колен.
– А теперь сядь вот сюда и распусти волосы, – велела Конни, переодевшись сама, и собрала в кучу мокрую одежду, которую, прежде чем развесить перед огнем, пришлось выжать над кухонной раковиной.
Жак явился из кухни с подносом, поставил его на стол. Конни прихлебывала кофе, слушая, как Софи щебечет, расспрашивая хозяина о людях, которые работали на винограднике.
– К сожалению, мадемуазель Софи, тут остался один я. Все остальные либо ушли воевать, либо увезены в Германию работать на бошей. Меня не взяли потому, что я делаю шнапс, а им нравится его пить. Здесь неподалеку завод, где они делают торпеды. Недавно приехали, просят еще, а я говорю – нет, закончился, слишком много вы пьете… врал, конечно.
– Но я думала, немцев тут почти нет, – удивилась Софи. – Я думала, тут спокойно!
– Многое переменилось с тех пор, как вы в последний раз приезжали сюда, мадемуазель, – вздохнул Жак. – Все живут в страхе, так же как и в Париже. Несколько недель назад на ипподроме Ля Фу под Сен-Тропе была устроена публичная казнь. Расстреляли четырех партизан из группы, в которую входит наш бравый Арман. Нет, времена смутные, и никакая осторожность чрезмерной не будет.
– А как же шато? Где наша экономка? Где горничные?
– Все разошлись по своим домам, Софи. Шато закрыто вот уже два года.
– Но кто будет ухаживать за нами, когда мы поселимся там?
– Милая мадемуазель, – Жак взял ее руку, – вы не будете жить в шато. Это слишком опасно. Если месье Эдуард спасся, то это первое место, куда немцы кинутся его искать. И если найдут вас здесь, то никакого сомнения, что арестуют и будут допрашивать. Вы ведь, судите сами, жили с братом под одной крышей и были свидетельницей того, как он вел свою опасную двойную игру.
– Да какая же я свидетельница! Ведь я знать ничего не знаю, – в отчаянии сжала руки Софи. – Я даже не представляю, жив мой бедный брат или нет!
Как же замкнуто она существовала, подумала Конни, как всесторонне оберегал ее Эдуард! С точки зрения физических тягот в четыре военных года ничего для Софи не изменилось. И до войны, и во время войны она жила в заботе и изобилии. Вата, в которую окутали ее любовь брата и семейное состояние, защищала ее от любой возможной опасности.
– Софи, дорогая моя, поймите, нельзя, чтобы вас кто-то здесь видел, – продолжал Жак. – Разве месье Эдуард не объяснил вам? Он послал вас сюда не затем, чтобы вы жили тут открыто, как в старые времена. Нет, боши арестуют вас сразу, как только узнают, что вы здесь. Брат послал вас ко мне, потому что знал, как и я знаю, что здесь есть укромное место, где можно переждать, пока не кончится война. А она скоро кончится, я вам обещаю.
– И что это за укромное место? – со слезами спросила Софи.
