– Ладно, сдаюсь. Если ты сама этого хочешь. Но, Эмили, как ты не видишь? Он ухитрился полностью тебя обаять, переманить на свою сторону, а я, если не соглашусь, буду выглядеть занудой!
– Спасибо! – Положив ладонь ему на руку, Эмили пожала ее. – Просто хочется, чтобы жизнь в доме шла спокойней. И в особенности ради тебя, потому что ты – мой любимый. Скажи, у нас есть время доехать до Хогарта? Очень хочется взглянуть на дом викария, где жили сестры Бронте!
Вечером, когда Себастьян в кабинете засел за компьютер, Эмили пошла к Алексу. Она застала его в кухне, за ужином.
– Себастьян согласился с моим предложением.
Лицо Алекса осветила улыбка.
– Ты – чудо. Спасибо тебе, Эм!
– Я попробую подыскать для тебя помощницу, и как можно скорее, но пока ее нет, если что-нибудь нужно, только скажи.
– Посиди со мной полчасика, а?
– Не могу. Готовлю ужин.
– А, ну да. Что ж, – Алекс снова принялся за еду, – тогда приятного вам вечера.
– Спасибо. И тебе.
Себастьян был в кухне, когда она вернулась.
– Куда ты пропала? Я тебя звал.
– Сбегала проверить, как Алекс. У него все нормально.
– Хорошо.
В течение ужина он был тих.
– Что такое, Себастьян? – не выдержала Эмили, убирая со стола. – Ты какой-то… сам не свой. Что-то случилось?
– Нет, ничего. Хотя… да. Поди ко мне, сядь, – он похлопал себя по коленке. Эмили послушно села, поцеловала его в щеку.
– Ну, поделись.
– Да… я знаю, прозвучит это по-детски и несерьезно, но, видишь ли, не хочу я тебя делить.
– Что это значит?
– Смотри, как оно получилось! Алекс умудрился очаровать тебя, убедить, что никто не нужен ему в помощь. И поскольку он теперь сам по себе, ты беспокоишься, чувствуешь себя обязанной ходить проверять его – вот как ты сегодня сделала. Он заманивает тебя, завладевает твоим вниманием, наверное, жалуется на своего брата-тирана и плетет про меня всякую ложь.
– Себастьян, какая ерунда! Алекс никогда о тебе не говорит, поверь мне.
– Так оно или не так, а мне не по себе. Понимаешь, я же буду уезжать, не всегда смогу тут находиться, и что же мне теперь, думать, как ты с ним тут наедине? Видно же, что ты не сможешь ему отказать! Я знаю, ты скажешь, это неадекватная реакция, но ты не представляешь, что он за человек! С него станется – я не зря это сказал – отнять тебя у меня!
– Ничего подобного не случится, – Эмили погладила Себастьяна по голове. – Я люблю тебя. Я только стараюсь помочь.
– Я все понимаю, милая. Я понимаю, ты думаешь, что я идиот, но Алекс – гений манипуляции. И я не хочу, чтобы он разрушил наши чудесные отношения.
– Он не разрушит, я тебе обещаю.
– Наверное, это была глупая идея – привезти тебя сюда, но, – он поджал губы, – в сложившихся обстоятельствах я просто не вижу иного выхода.
– Ты ведь знаешь, мне – нет, нам! – нам вполне по средствам снять в Лондоне квартиру, Себастьян. Тогда мы могли бы жить вместе и…
– Эмили, вот ты сама сказала: «мне», – напрягся он. – Я полностью отдаю себе отчет в том, что моя богатая жена может купить и продать небольшую страну, и состояние ее от этого не уменьшится, но оставь своему мужу хотя бы гордость! Я хочу быть обязан себе самому, как бы тяжело это ни было. – Он взглянул на нее. – Ты меня понимаешь?
– Да.
– Прости, что я так на этом настаиваю, но меньше всего я хочу, чтобы кто-нибудь думал, будто я женился на тебе из-за денег.
– Я знаю, что это не так.
– Вот и отлично. Ну, спать?
Себастьян уехал в понедельник утром – сначала в Лондон, а оттуда во Францию.
День выдался свежий и яркий. Эмили обнаружила в амбаре старый велосипед и решила прокатиться в деревню. Прислонив велосипед к стене продуктовой лавки, она, войдя, встала в конец небольшой очереди.
– Могу я повесить это на вашу доску объявлений? – спросила она женщину за стойкой, когда подошел ее черед, и протянула открытку, в которой предлагала работу уборщицы. Продавщица взяла открытку, прочла и со вспыхнувшим в глазах интересом посмотрела на Эмили.
– Да, стоит фунт в неделю. Так вы, значит, жена мистера Карратерса? – произнесла она. Ее йоркширский выговор был такой сильный, что Эмили с трудом ее поняла. А новость, видно, уже разошлась!
– Да, это я. Я заплачу за две недели, – сказала она, роясь в кошельке.
– Хорошо, – кивнула женщина. – Что-то я сомневаюсь, чтобы вы кого-нибудь нашли. На вашем месте я попробовала бы еще местную газету.
– Я так и сделаю, merci – то есть… спасибо!
Выйдя на улицу, Эмили поспешила к велосипеду. Но ее кто-то догнал:
– Миссис Карратерс?
Не привыкшая отзываться на фамилию мужа, она не сразу сообразила, что обращаются к ней.
– Да?
– Я Норма Эрскин. Много лет служила экономкой в Блэкмур-Холле. Как раз перед вашим приездом уволилась.
– Да, Себастьян говорил мне об этом.
– Он приехал ко мне домой просить вернуться, но я сказала, что с меня хватит, и переубедить меня он не смог.
Миссис Эрскин была пухлая, невысокая, с живым, теплым взглядом женщина.
– Мне так жаль, что Алекс вас расстроил, – извинилась Эмили.
– Хм, – был ее ответ. – Многого о том, что в доме происходит, вы не ведаете, и не мое дело сплетничать. Могу сказать только, что бабушке их в ее могиле наверняка неспокойно. Я терпела, сколько могла, потому что обещала ей их не бросать, но всему есть предел, и моему терпению тоже. В любом случае рада с вами познакомиться. Я только надеюсь, что вы знаете, что на себя взяли, выйдя за него. Впрочем, это теперь не мое дело, – повторила она.
– Я уже поняла, что ситуация тут непростая.
– И это еще мягко сказано! – миссис Эрскин закатила глаза. – Как устроились, сносно?
– Привыкаю понемногу, да, благодарю вас.
– Буду рада, если вы как-нибудь заглянете на чашечку чаю, мой коттедж последний по левой стороне, при выезде из деревни. Заходите меня навестить, милочка, рассказать, как идут дела.
– Спасибо, вы очень добры.
– Ну что ж, тогда до свидания! – Садясь на велосипед, Эмили упустила сочувственный взгляд, каким проводила ее Норма Эрскин.
Следующие несколько дней она была занята, крася их с Себастьяном спальню в теплый, приглушенный розовый цвет. Съездив в Малтон, она купила там толстые пуховые одеяла и красивое постельное белье – древние одеяла, которыми они укрывались, кололись, кусались и были невыносимо тяжелыми. Сняла старые шторы и заменила их маркизетом, благодаря чему в комнатах стало светлее. Прошлась по дому в поиске картин повеселее, развесила их по стенам.
