– Хорошо. И вы меня простите. За пощечину.
– О, как раз это более чем понятно! Я эксперт в том, как сделать, чтобы люди меня невзлюбили. И, честно признаюсь, иногда делаю это нарочно. Наверное, со скуки, – и Алекс тяжело вздохнул.
– То есть вам нравится дразнить людей? Подталкивать их к тому, чтобы они вышли из себя? Показали себя с дурной стороны? Нравится вогнать их в шок, вслух произнося то, чего никто другой не посмеет? И все это для того, чтобы выбить из человека дух, разбить его оборону, захватить над ним контроль?
– Туше, мадам, – с уважением посмотрел на нее Алекс. – Что ж, эта пламенная тирада плюс пощечина – и мы квиты. А теперь – мир?
Он протянул руку, Эмили, подойдя, торжественно ее пожала.
– Мир.
– Ну что, видите? Я вскрыл таившийся в вас темперамент! Вы не спасовали, вы ответили на мой вызов!
– Алекс…
– Да, – немедленно согласился он, – не будем! Довольно умственных баталий! Послушайте, у меня тут есть бутылка очень приличного «распай-ай», которую я берег для особого случая. Выпьете бокал?
Шелковый вкус произведенного в долине Роны вина помнился Эмили по многим семейным обедам…
– Немного выпью, да.
– Отлично. И если вам от этого легче, то сам я от вина воздержусь. Уверяю вас, впрочем: потребление алкоголя у меня под самым строгим контролем. Суть в том, что жизнь выглядит значительно интересней, если вино потреблять умеренно. Проиллюстрирую этот тезис историческим экскурсом. Наши предки часто прибегали к вину, чтобы дело шло веселей. – Алекс, развернув кресло, покатил в кухню. – Даже Иисусу аплодировали за то, что он обратил воду в вино. И от Средневековья до викторианских времен, проснувшись, первым делом каждый припадал к чаше вина, а не к чашке кофе, как мы с вами. Воду они пить не могли – некипяченая, она несла в себе тиф, «черную смерть», или тех отвратительных паразитов, что изнутри выедают желудок. Так и потягивали весь день вино, а к вечеру были ни на что не годны, – он хмыкнул.
– Забавная мысль, – улыбнулась Эмили.
– И нет ничего плохого в том, чтобы сгладить реалии жизни. Ведь что, по существу, представляет собой жизнь? Чертовски долгий и тяжкий путь к смерти. Почему бы не побаловать себя, если выпал случай?
Эмили прошла за Алексом в маленькую, но современную кухню. Сталь, стекло и шкафчики из белого пластика – все сияло чистотой. На обеденном столе, посередине, стояла бутылка вина – открытая, но непочатая.
– Однако все хорошо в меру, не так ли? – взглянула она на него.
– Да. Именно в этом я порой давал маху. Но впредь – нет. Думаю, по этому дому видно, что я все держу под контролем. Даже несколько сдвинут на том, чтобы все было так. Включая меня.
– Но как именно – так?
– Уместный вопрос, – Алекс разлил вино по бокалам. – Так – это расплывчатое слово, подходящее под любое определение. Но если говорить обо мне, который истратил, и я бы даже сказал, растратил свою молодость – по разным причинам, которые мы обсудим как-нибудь потом, – то «так» в моем случае состоит в том, чтобы все, что можно, держать под контролем. В частности, окружающую среду. – Он сделал глоток вина. – Кстати. Если заметите хоть малейшие признаки опьянения с моей стороны, то всегда успеете вырваться из моих когтей и спастись в своем эдвардианском музее. Так что бояться меня не стоит.
– Я вас не боюсь, Алекс, – твердо сказала Эмили.
– Вот и прекрасно, – понимающе глянул он на нее и поднял бокал. – За ваш брак!
– Спасибо.
– И за то, что мы с вами начали с чистого листа! Итак, опираясь на тот факт, что вы француженка, я сделал вывод, что вы скорее смените свое гражданство на британское, нежели объявите, что вегетарианка, и решил приготовить нам отбивную.
– Отлично, – Эмили с любопытством наблюдала, как он открыл холодильник и достал оттуда два куска вырезки в маринаде. Потом, развернув кресло к низко поставленной духовке, уже тихо жужжавшей, проверил что-то внутри. – Я могу помочь?
– Нет, мерси, пейте свое вино. Салат уже готов. Не возражаете, если мы поедим здесь? В столовой слишком торжественно для двоих.
– А у вас есть столовая?
– А как же, – вскинул бровь Алекс.
– Нет, конечно, не возражаю. Как вы покупаете эту еду?
– Что, не слышали про доставку на дом? – Он улыбнулся. – Звоню, диктую, что мне нужно, и – вуаля! – все привозят из местного магазина.
– Полезная вещь, – пробормотала Эмили, сбитая с толку неожиданной самостоятельностью Алекса. – Послушайте, а есть что-то, чего вы не можете?
– В практическом смысле я могу почти все – именно потому так злит, когда мне навязывают сиделок. Признаюсь, поначалу я был довольно беспомощен и круглосуточно нуждался в присмотре, который организовал мне брат. Однако прошло два года, я приспособился и вполне в состоянии передвигаться по дому, садиться в кресло и выбираться из него. Случалось, порой промахивался и приземлялся на задницу – не без того. Но теперь это бывает все реже. – Алекс заправил салат, перемешал его и поставил миску на стол. – Хуже всего изводит то, что на любой пустяк тратится бездна времени. Если угораздило забыть книгу в гостиной, а я уже лег спать, то приходится снова перемещаться в кресло, ехать в гостиную и обратно, а потом снова укладываться. То же касается мытья в душе и одевания. Любое, самое элементарное отправление человеческих потребностей приходится планировать, как военную операцию. Но поскольку человек наделен даром приспособления, мой мозг теперь перепрограммирован согласно особым условиям, в которых я оказался, и рутинные функции работают вполне неплохо.
– Значит, вы уверены, что справитесь без сиделки?
– Эмили, да посмотрите же на меня! – вскинул руки Алекс. – Я сижу в моей прибранной, разумно организованной квартире, готовлю нам ужин. Один. Язык уже болит втолковывать это Себастьяну, но все без толку.
– Я полагаю, он тревожится о вас и не хочет, чтобы случилась беда.
Алекс подавил вздох.
– А я полагаю, нам надо заключить пакт о том, что мы не станем обсуждать ни моего брата, ни его мотивы. Для всех сторон лучше, если этот предмет будет закрыт.
– Послушайте, Алекс, а разве вам есть в чем его упрекнуть? Сразу видно, что он истратил кучу денег, чтобы вы были здесь удобно устроены, в то время как сам живет в доме, который остро нуждается в ремонте!
Алекс коротко хохотнул.
– Ну да, я же говорю, давайте эту тему забудем. Что ж… прошу за стол, ужин готов!
Только в половине двенадцатого Эмили, пожелав Алексу спокойной ночи, отворила дверь, которая привела ее в промерзшую, запущенную часть дома, где, по контрасту с жильем Алекса, показалось еще промозглее и холоднее. Взбираясь по лестнице в спальню, она чувствовала себя Алисой, провалившейся в Зазеркалье.
Отопление отключилось несколько часов назад, и в спальне было как в холодильнике. Эмили торопливо разделась и нырнула под одеяла. Спать совсем не хотелось, напротив, она была взбудоражена тем, что стала свидетелем демонстрации блестящего, на ее взгляд, ума.
