Натянув два толстых вязаных свитера, в которых Себастьян когда-то ходил на рыбалку, Эмили с час бродила из комнаты в комнату. Многими из них, очевидно, не пользовались долгие годы, и в отличие от огромных окон шато, сделанных для того, чтобы открыть доступ воздуху, здесь маленькие окошки служили тому, чтобы не впустить холод. Вся обстановка – мрачных тонов отделка и тяжелая мебель красного дерева – наводила на мысль, что ты герой пьесы эдвардианских времен.
На первый этаж Эмили спустилась с мыслью, что дом отчаянно нуждается в хозяйской руке. Однако, так же, как в случае с шато, на переустройство потребуются огромные средства. Кстати, а сколько денег нужно Себастьяну на содержание дома? Впрочем, вряд ли это имеет значение; ее финансовое положение прочно, и денег на все затеи им хватит до конца дней.
Вдруг ей пришло в голову, что странно, отчего это до свадьбы она не потрудилась узнать, как у Себастьяна с деньгами. Не то чтобы от этого зависело хоть в какой-то мере ее решение, но все-таки теперь, когда они муж и жена, иметь полное представление о финансовом положении семьи – важно. Вернувшись в гостиную, она решила, что поднимет этот вопрос позже, и заметила в окне трактор и следом за ним «Лендровер» Себастьяна. И трактор, и автомобиль с трудом пробивали себе путь от дома к проезжей дороге.
К обеду Эмили соскучилась и проголодалась до того, что отправилась в кухню посмотреть, нет ли чего съедобного в холодильнике. Намазав маслом последний ломоть хлеба, села за стол съесть бутерброд – и тут услышала, как где-то хлопнула дверь, и раздался голос, на сей раз – женский. Дверь в кухню распахнулась. На пороге возникла сухопарая особа средних лет.
– Мистер Карратерс здесь? Он мне нужен немедленно.
Было видно, что ее трясет от гнева.
– Нет, боюсь, вы с ним разминулись. Он уехал в деревню.
– А вы кто? – грубо поинтересовалась особа.
– Я Эмили, жена Себастьяна.
– Да что вы? В самом деле? Ну, я могу пожелать вам удачи! И раз вы его жена, передайте ему, что я от вас ухожу! Его брат совершенно сумасшедший! Представьте, швырнул в меня чашку! С горячим кофе! Не отскочи я в сторону, имела бы ожог третьей степени, не меньше! Я уже позвонила подруге, у нее вездеход, и она будет здесь через час, чтобы забрать меня. Ни минуты больше не останусь я в этом богом забытом доме, да еще с таким… психом!
– Я все поняла и вам очень сочувствую. – Эмили отметила, что речь женщины несколько неразборчива, возможно, от гнева. – Выпьете со мной чаю? Может быть, нам стоит поговорить, прежде чем вы уедете. Думаю, Себастьян скоро будет…
– И не надейтесь! Ни за что не останусь и не поддамся на уговоры! – перебила ее женщина. – Я однажды уже поддалась и горько об этом жалею. И верить хочу, ради вашего блага, милочка, что ваш муж не взвалит это бремя вам на плечи. Сразу скажу: никого на это место вы не найдете. Вам известно, что миссис Эрскин тоже уволилась?
– Да, но муж сказал, она вернется.
– Она сделает огромную ошибку, если вернется. Она хорошая женщина, и терпит все это только потому, что любила миссис Карратерс, их бабушку. Я знала ее, когда в детстве жила в этой деревне. Славная она была женщина, но через что прошла из-за этих мальчишек, страшно подумать! Ну, это не мое дело. Я пошла собираться. Он уже пообедал, так что дотерпит до того, как ваш муж вернется домой. Да и вообще, пусть угомонится сначала. Надо, чтобы приступ прошел. Он обычно скоро проходит.
– Хорошо, – ответила Эмили, не зная, что тут еще сказать. И сиделке, видимо, эта ее растерянность стала заметна, потому что она вдруг смягчилась.
– Да вы не беспокойтесь так, милая. Алекс на деле неплохой парень, просто, случается, впадает в отчаяние – да и кто хочешь впал бы, будь он на его месте. Сердце у него доброе, и досталось ему с лихвой. Но я, знаете, стара уже это терпеть. Мне бы тихого, спокойного старичка под опеку, а не избалованного мальчишку, который никогда не вырастет…
Но Эмили могла думать только о том, что сиделка уедет, прежде чем вернется Себастьян. Уедет и оставит ее в этом мрачном чужом доме, уйти из которого, так навалило снегу, нельзя, оставит один на один с невидимым, но пьяным и злым сумасшедшим. Ни дать ни взять фильм ужасов! Она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, до того все это выглядело нелепо…
– Ну что ж, поздравляю с замужеством, – сказала женщина и пошла к двери.
– Благодарю вас, – улыбнулась Эмили.
У самой двери та вдруг остановилась и повернулась к ней.
– Я надеюсь, вы понимаете, что на себя взвалили. Прощайте.
Спустя полчаса в окно гостиной Эмили увидела машину, медленно и осторожно ползущую вниз по подъездной дорожке. Женщина, с которой она разговаривала в кухне, подтащила свой чемодан, уложила его в багажник. Не с первого раза развернувшись, машина отползла от дома.
Снег повалил сильней. Все небо занавесили, мельтеша и кружа на лету, толстые белые хлопья. Падая, они укладывались в стену, плотно отгораживающую Эмили от внешнего мира. Сердце ее заколотилось, стуча о ребра. Этот сумасшедший брат всего в нескольких шагах от нее, и больше ни единой живой души рядом. Что, если снегу навалит столько, что Себастьян не сможет вернуться? Сейчас три часа дня, в январском небе уже смеркается, и вскоре наступит тьма…
Эмили поднялась с места, понимая, что участившийся пульс предвещает паническую атаку. Подростком она перенесла немало подобных приступов мучительной тревоги и, повзрослев и справившись с ними, жила настороже, что эта напасть может вернуться.
– Сохраняй спокойствие и дыши глубже, – сказала она себе, но волны страха неумолимо накатывали, одна за другой. Самовнушение не помогло. Она начала задыхаться. Это означало, что контроль над организмом потерян, и уговаривать себя поздно.
Рухнув на диван, Эмили наклонилась так, чтобы голова оказалась между колен. Силы оставили ее, кожу покрыл липкий пот, в глазах запплясали яркие пятна. Она сомкнула ресницы, борясь за каждый вздох. «Господи, помоги мне, mon Dieu, mon Dieu…»
– Я могу помочь? – раздался низкий мужской голос. Голова кружилась, руки-ноги онемели, их покалывало, глаза открыть она не могла, берегла силы, которых не хватало на дыхание. – Послушайте, я могу вам помочь?
Теперь голос был ближе, почти рядом. Щеку, кажется, обожгло чьим-то дыханием, ее взяли за руку… но ответить она не могла.
– Полагаю, вы француженка, новая жена Себастьяна. Вы понимаете по-английски?
Эмили сумела кивнуть.
– Хорошо. Я пойду поищу бумажный пакет, а вы, пока меня тут не будет, все-таки старайтесь дышать. Это будет означать, что вы еще живы.
Эмили не представляла себе, сколько прошло времени, прежде чем ей принесли пакет. Тот же спокойный, уверенный голос велел ей дышать, медленно и размеренно. Это был то ли сон, то ли кошмар, она толком не понимала. Ей было все равно. Обладатель уверенного голоса знал, что следует делать, и она, как послушная девочка, подчинялась.
