Не всех титанов изгнали или покарали. Ко многим Зевс проявил великодушие и милость, а тех немногих, кто встал на его сторону в войне, осыпал наградами
[56]. Брат Атланта Прометей был главным среди тех, кто решил сражаться на стороне богов против своих соплеменников
[57]. Зевс воздал ему своей дружбой, все больше радуясь обществу юного титана, — пока не пришел день с колоссальными последствиями для человечества, и эти последствия мы ощущаем и поныне. История этой дружбы и ее трагическая развязка вскоре будут изложены.
Во время войны циклопы, как уже говорилось, в знак почтения к Зевсу наделили его оружием, с которым он всегда ассоциируется: молнией. Братья циклопов гекатонхейры, чья громадная мощь обеспечила богам победу, были награждены отправкой в Тартар — но не как узники, а как стражи врат в те немыслимые глубины. Циклопы же сделались личными помощниками, оружейниками и кузнецами у самого Зевса.
Третье поколение
Сокрушенный мир еще дымился от разгрома войны. Зевс видел, что миру нужно исцелиться, и понимал, что его поколение божеств — третье — должно править лучше, чем это удалось первым двум. Пришла пора нового порядка — такого, в котором нет места разорительной кровожадности и стихийному зверству, какие отличали былые времена.
Победителям — трофеи. Как директор компании, только что завершившей рейдерский захват, Зевс желал устранить старых управленцев и посадить на их места своих людей. Каждому брату и сестре он определил владения — область божественной ответственности. Президент Бессмертных набирал кабинет министров.
Себе самому он отвел место верховного командования — назначил себя первым вожаком и императором, повелителем небесной тверди, хозяином погод и бурь: Владыка богов, Отец-небо, Пастырь туч. Громы и молнии были у него в подчинении. Орел и дуб — его символы, они, как и прежде, воплощают свирепую красу и необоримую силу. Его слово — закон, его власть устрашающе велика. Но Зевс был небезупречен. Очень, очень небезупречен.
Гестия
Из всех богов Гестия — «первая, кого поглотили, и последняя, кого освободили»
[58], — видимо, наименее известна нам; вероятно, все потому, что сфера влияния, которую Зевс в мудрости своей определил ей, — домашний очаг. В наш менее общинный век центрального отопления и отдельных комнат для каждого члена семьи мы не придаем очагу того значения, каким наделяли его наши предки — и греки, и все прочие. Но даже для нас это слово означает нечто большее, чем просто камелек. Мы говорим «дом и очаг». Английское слово hearth имеет то же происхождение, что и heart
[59], так же, как и в греческом слово «очаг» — кардиа, а оно, в свою очередь, означает и «сердце». В Древней Греции более широкое понятие очага и дома обозначалось словом ойкос, которое дожило до нас, например, в словах «экономика» и «экология». Латинский эквивалент слову «очаг» — фокус, и оно говорит само за себя. Странное и удивительное это дело — как из слова, обозначающего место для огня, мы породили слова «кардиолог», «глубокий фокус» и «экоборец». Ключевое значение средоточия, которое связывает их все, вскрывает и громадную значимость очага для греков и римлян, а следовательно, и важность Гестии, его богини-покровительницы.
Отвергая предложения супружества, Гестия приняла на себя обет вечного целомудрия. Спокойная, умиротворенная, добрая, гостеприимная и домашняя, она держалась подальше от повседневных драчек за власть и политических козней прочих божеств
[60]. Скромная богиня, Гестия обычно изображается в простом платье, протягивает пламя в чаше или сидит на грубой шерстяной подушке, на незатейливом деревянном троне. В Древней Греции было принято возносить ей хвалу перед каждой трапезой.
Римляне, назвавшие ее ВЕСТОЙ, считали эту богиню столь важной, что существовала школа жриц, посвященных ей, — речь о знаменитых девах-весталках. В их обязанности, помимо пожизненного целомудрия, входило постоянное поддержание огня, символизирующего Весту. Они были первыми хранительницами священного пламени.
Можно догадаться, что увлекательных историй об этой милой и приятной богине маловато. Я знаю только одну, которой вскоре и поделюсь. Само собой, Гестия выпутается из нее без потерь.
Лотерея
Далее Зевс занялся своими сумрачными беспокойными братцами — Аидом и Посейдоном. В войне с титанами они оба проявили себя с равным мастерством, отвагой и хитростью, и Зевс счел, что справедливо будет, если Аид с Посейдоном вытянут жребий и поделят между собой пока не занятые море и преисподнюю.
Вы помните, что Кронос подмял под себя все в море, а также все, что над и под ним, отобрав власть у Талассы, Понта, Океана и Тефиды. Теперь Кроноса устранили, и царство соленой воды оказалось во власти Зевса. Преисподней же, включая Тартар, таинственные Асфоделевые луга (о них — позже) и подземную тьму, повелевал Эреб, и настало время им перейти в руки единого покровительствующего божества — из Зевсова поколения.
Аид и Посейдон друг друга недолюбливали, и когда Зевс сначала спрятал руки за спиной, а затем выставил вперед сжатые кулаки, братья помедлили. В случае братской неприязни один обычно хочет того, чего хочет другой.
«Море себе хочет Аид или преисподнюю? — размышлял Посейдон. — Если преисподнюю, я тоже ее хочу — просто чтобы его позлить».
Аид думал в том же ключе. «Что бы ни досталось, — говорил он себе, — воскликну восторженно, лишь бы досадить этому гаденышу Посейдону».
В каждом кулаке у Зевса было сокрыто по драгоценному камню: сапфир, синий, словно море, — в одном и кусочек гагата, черного, как Эреб, — в другом. Посейдон, коснувшись правой руки Зевса и увидев в раскрытой ладони мерцавший синий сапфир, на радостях сплясал джигу.
— Океаны — мои! — взревел он.
— Это значит… да! — завопил Аид, салютуя кулаком. — Это значит, что моей будет преисподняя! Ха-ха!
