А Степан ему в этом отказал. Остановил руку, провел прием, выбил нож, уложил на землю и надел наручники. Потом усадил Цуцика в машину – на переднее сиденье, пристегнул ремнем безопасности.
– Сука ментовская! – зашипел на него Цуцик.
– Зубы лечить надо, – скривился Степан. – Воняет как из помойки. – Неожиданно он остановил машину, открыл перчаточный ящик, надавив при этом на Цуцика локтем, и вынул пассатижи, щелкнул ими.
– Ты что делаешь, падла?!
– Зубы тебе буду рвать, – пояснил Степан. – Чтобы не воняло. – И, схватив Цуцика за лицо, надавил пальцами на щеки, открыл рот.
– Все, все! – задергался тот.
– Что все?
– Не надо! Я скажу!
– Что ты скажешь? – отпустил жертву Круча.
– Да, это моя «Сонька» у Тухлого!
– А Тонька?
– Какая Тонька? Я про «Соньку». «Ящик» «Сонька».
– Мне и про Тоньку интересно. И про Зинку… Хочу, чтобы ты исповедался, пока говорить можешь. А то, пока челюсть вставят, сколько времени пройдет.
– Какую челюсть?!
– Вставную…
– Про «Соньку» скажу… Чистосердечно! Ты же знаешь, что я по «мокрому» никогда не работаю, – обиженно буркнул Цуцик.
– И что? – спросил Степан, тронув машину с места.
– Это спортсмены борзые, а мы люди с понятиями…
– Какие спортсмены?
– А те, которые барахолку под «слам» взяли…
– Под «слам»?
– «Слам» с барыг снимать…
– Ну, взяли, и что?
– Да борзые, говорю. На воровское благо отстегивать не хотят… – Цуцик скривился, глянув на Степана. Не должен был он откровенничать с ментом. Да и вряд ли ему интересно.
– В смысле, на воровской «общак»?
– На «общак».
– А кто со Скатом по этой теме говорил?
– Со Скатом? С такими не говорить, таких отстреливать надо.
– За что?
– Да есть одна тема.
– Я весь внимание. – Степан остановил машину неподалеку от ворот, за которыми начиналась территория РОВД.
– Это наша тема… Не был я «стукачом» и не буду!
– Сколько тебе лет?
– Ну, сорок…
– А выглядишь на все шестьдесят… В цугундере сейчас холодно, подхватишь «тубик», оно тебе надо?
– Я тебе русским языком сказал!
– Посмотри, что вокруг делается. Умные люди уже давно в бизнес включились. Вон бабки на рынке водкой торгуют. А откуда водка? Блатота всякая поставляет.
– Я не знаю кто.
– А ты узнай. И мне скажи.
– Ага, ща!
– Слышал, что свято место пусто не бывает. Сам будешь водочкой заниматься. А я глаза буду закрывать…
– Ты?! Не, ну мент крутой, – в раздумье проговорил Цуцик. – Молодой… Но так и Скат такой же ранний…
– Ты меня со Скатом сравниваешь? – усмехнулся Степан.
– Ну мы же о нем говорили.
– Начали говорить.
– Он тут «цеховика» одного вынес… Деньги с него снял… Михалыч, в Ковальцах живет. Дом там двухэтажный… Все, больше ничего не знаю.
– Разберемся.
– Он заяву не подавал.
– Ворам пожаловался?
– Ну, был разговор…
– А ты Михалыча ментам «слил».
– Ну, ты же сам сказал, – нервно дернулся Цуцик.
Степан повернулся, взял с заднего сиденья потертую кожаную папку и спросил:
– Душу продавать будешь?
– Дьяволу? – косо глянул на него уголовник.
– А кому ж еще?
Круча достал чистый лист бумаги, ручку. Полез в карман за наручниками. Пусть его называют хоть чертом, хоть дьяволом, лишь бы только от сделок не увиливали. «Стукачи» в его работе на вес золота.
Агнессу как-то привез к браткам в баню, где они парились, сутенер Алик, после чего Сафрон не раз использовал ее в деле. Вот и сейчас… Районный городок под Харьковом, морозная ночь, и огонек в окне военного комиссариата. Агнесса уже там, пьет чай с дежурным. А может, и водочку. Уже второй час греется в дежурке. Пора бы и знак подать… Сафрон озадаченно поскреб затылок. Что, если Агнесса решила соскочить с крючка? Может, дежурный в ментовку позвонил и «мусора» уже на подходе?
Что-то муторно на душе, но разве он к этому не привык? Разве он не битый волк? Он сам выбрал для себя скользкую дорожку, так что нечего страдать.
Вдруг свет в дежурной комнате погас, вспыхнул, и снова темнота.
– Ну, понеслась!
Сафрон вышел из машины, пересек пустынную площадь перед военкоматом. Агнесса уже открыла дверь и кивнула ему – все нормально, можно действовать.
Сафрон глянул за окно дежурного. Офицер спал, положив голову на стол. А в здание тихонько втерся Гонщик. Ступор остался на шухере.
Ключ от оружейки оказался у офицера в кармане. Щекастый капитан даже не шелохнулся. На пульте среди множества переключателей нашли тумблер с нужной подписью. «Сигн. оруж». Сафрон хмыкнул. Ну не идиоты, еще бы подробную инструкцию написали.
Оружейную комнату вскрыли без проблем. А там большой сейф и наглухо закрытый оружейный шкаф. А ключей нет. Гонщик толкнул сейф, но тот даже не шелохнулся.
– И с собой не заберешь, – качнул головой Сафрон.
Со скрипом открылась обитая железом дверь, в оружейку впихнулась Агнесса.
– Девочку не заказывали? – весело спросила она, держа в руке какой-то пластиковый тубус. Девица была навеселе и ограбление военкомата воспринимала не более чем забавную игру.
– Что это? – спросил Сафрон, глядя на тубус.
– Ключ от сейфа, наверное… – пожала она плечами.
Сафрон вырвал тубус, открутил крышку, вытащил ключи и, подбежав к сейфу, вскрыл его. А там – пистолеты в два ряда, по четыре штуки в каждом. Был еще и ящик, в котором лежали патроны в пачках. А в оружейном ящике обнаружили шесть автоматов Калашникова. Сафрон покрутил в руках один, но боек обследовать не стал.
– Уносим! – кивнул он «браткам».
Патронов к учебным автоматам быть не могло, их поэтому и не искали. Пистолеты и патроны к ним сгрузили в спортивную сумку. Автоматы можно было бы забросить за спину, но у них не было ремней. Гонщик подставил руки, и Сафрон уложил их как дрова.
– Что, уходим? – разочарованно спросила Агнесса.
– Давай, пошли!
– А как же любовь!.. Мне обещали любовь, а я ничего не получила, – прильнула она к Сафрону, но он резко оттолкнул ее:
– Отвали, дура! Все, пацаны, уходим!
