– Стоит нам промахнуться, и тогда…
– Хуже и быть не может. Думаю, лучше стоит дать им пройти сейчас, и последовать за ними. Путь их наверняка лежит прямиком к Дель-Норте. И даже если не туда, мы легко выследим мерзавцев.
Хэмерсли еще колеблется, палец его то готов нажать на крючок, то снова отпускает его. Мысли молодого человека мчатся потоком, слишком стремительным для трезвого рассуждения. Он знает, что может положиться на свою меткость, как и на меткость своего товарища. Но дистанция слишком велика, и пуля может пройти мимо. Это означает верную смерть для них – бежать некуда, от пятидесяти всадников на мулах не уйти. Остается оборонять вершину холма, но и это не продлится долго. Двое против полусотни – их просто задавят числом. Как ни крути, разумнее дать отряду пройти. Это советует и экс-рейнджер, указывающий на то, что пленников доставят в Нью-Мексико – а если точнее, в Альбукерке. Американцам находиться там не запрещено. Они могут без опаски идти следом. Возможно, во время перехода появится шанс освободить пленников. Быть может, повезет в тюрьме – насколько им приходилось слышать, такое нельзя исключать. Золотой ключик способен открыть двери любой темницы в Мексике.
Лишь одна мысль мешает Фрэнку смириться с этим планом – о том, что его суженой предстоит находиться в такой компании, под таким эскортом. Это хуже, чем ехать вообще без охраны! В очередной раз прикидывает он расстояние, отделяющее его от солдат, и крепко сжимает винтовку.
Если бы полковник мог подозревать о присутствии врага в такой близости от себя и догадаться о его мыслях, он не восседал бы так уверенно в седле и не держался бы с такой бравадой.
Предосторожность, подкрепленная советом экс-рейнджера, удерживает Хэмерсли, и кентуккиец опускает ружье, ставя его прикладом на землю.
Последние шеренги минуют проход, и строй преобразуется в более компактный. Горн снова поет команду «вперед!», и марш возобновляется. Отряд удаляется по равнине в том направлении, откуда пришел.
Глава 54. Человек и мул
Соблюдая предосторожность, Хэмерсли и техасец не покидают укрытия. Поспешность чревата опасностью – склон безлесный, кипарисы растут только на вершине. Овраг, по которому они шли и на дне которого оставили мулов, тоже развернут к западу, то есть в сторону, куда скачут уланы. Стоит любому из кавалеристов оглянуться назад, и он может заметить лазутчиков, если они покинут спасительные заросли. Американцы переживают и за животных – просто удивительно, как солдаты не обнаружили их. Хоть их и спрятали среди валунов, части их тел вполне видны с равнины. К счастью для хозяев четвероногих, шкуры мулов почти одного с камнями цвета, что, возможно, и ввело мексиканцев в заблуждение. А еще более вероятно, что в нетерпении выступить в обратный путь ни один из них не удосужился внимательно осмотреться.
В равной степени счастливым обстоятельством оказывается то, что морды мулов замотаны. В противном случае их могли бы услышать. Но от них не доносится ни ржания, ни храпа, только иногда стук копыта. Мулы стоят молча и терпеливо, как будто сами боятся людей, являющихся врагами их хозяев.
С добрый час после отъезда улан остаются американцы в своем убежище. Даже за час отряд не скрывается из виду. С пленниками на руках солдаты вынуждены двигаться медленно, размеренным аллюром – шагом. К тому же, искажающая атмосфера Огороженной Равнины приближает предметы почти вдвое. Мексиканцы всего в пяти милях от холмов, и стоит им бросить взгляд назад, вполне могут разглядеть человека у их подножья, тем более если тот будет сидеть верхом на муле.
Друзья еще минут двадцать медлят, оставаясь на вершине. Затем, сочтя ситуацию безопасной, начинают готовиться к спуску. Но по-прежнему не спешат. В их намерение входит следовать за кавалькадой, но вовсе не обгонять ее. Не стоит и видеть ее, ведь в таком случае могут заметить и их. Американцы уверены, что без труда обнаружат след такого большого отряда. Уолт безапелляционно заявляет, что способен найти его даже с замотанной, как у их мулов, головой.
– Я этих скунсов по запаху учую, – добавляет он в свойственной ему манере выражаться.
Далее охотник предлагает устроить «небольшой завтрик» – эта идея с энтузиазмом воспринята его товарищем. Они не ели с прошлого дня, поскольку провизия осталась внизу, а свежий утренний воздух до предела обострил аппетит. С этим намерением они направляются к своим мулам.
Сняв тападо с головы бедных животных, которые несколько обижены на такое унизительное обращение, путешественники на скорую руку подкрепляются припасами из седельных сум, затем, готовясь отправиться в дорогу, раскуривают по трубке. Выступать рано, потому как солдаты еще видны вдали. Американцы выжидают, пока последний флюгер на пике не скроется за горизонтом. Покуривая, они не спускают глаз с удаляющегося отряда, но тут раздается звук, заставляющий их вздрогнуть. Они стремительно прячутся за один из валунов и обращаются в слух. То, что доносится до их ушей, это определенно стук копыт, то ли лошади, то ли мула, но мула не из их собственных – те находятся рядом, тогда как встревоживший их звук исходит, похоже, с другой стороны оврага, как будто с верхней точки прохода, ведущего в долину.
Вот он раздается опять. Определенно, это либо на сбегающей вниз тропе, либо у ее начала. Первым приходит на ум предположение, что это один из улан задержался и теперь нагоняет своих. Если это так, то как им себя вести? Солдат может заметить их, пустить коня в галоп и доложить своим. Это будет несчастье, которое необходимо предотвратить. С этим намерением американцы возвращают на место тападо и заводят мулов в тупичок, где их не видно.
Снова слышится звук, очень похожий на удар копытом, но не такой, какой издает животное, передвигающееся по земле шагом, рысью или галопом. Так бьет ногой заартачившаяся скотина, которую тащат.
Между двумя товарищами и источником звука лежит довольно значительное пространство, их разделяет отрог холма, с которого они недавно спустились. Взобравшись наверх шагов на двадцать-тридцать, можно обозреть всю тропу, которая сбегает в долину. Поскольку звук явно доносится с одного и того же места, тревога друзей уступает место любопытству, затем нетерпению. Подчиняясь ему, американцы взбираются на гребень, который скрывает от них брыкающееся животное.
Вытянув шеи, они видят зрелище, которое вместо страха вселяет в них радость. Прямо перед ними, в проходе между холмами, происходит схватка между человеком и мулом. Поединок этот весьма привычного свойства. Животное оседлано, и хозяин пытается вскочить в седло. Гибрид сопротивляется, не дает всунуть ногу в стремя. Как только человек приближается, мул бьет копытами и пятится, насколько позволяет уздечка.
Едва завидев эту парочку, люди на гребне узнают того, кто занят этой бесплодной борьбой. Это пеон Мануэль.
– Чертов мерзавец! – шипит Уолт сквозь стиснутые зубы. – Интересно, что его задержало?
Хэмерсли не отвечает, но тоже строит предположения.
– Трубы иерихонские! – продолжает охотник. – Похоже, этот малый поотстал намеренно. Ему ничто не мешало уехать с остальными. Вопрос, почему он остался? Опять какое-нибудь предательство замыслил?
