— Что ты делаешь?
Я подскочила от неожиданности и чуть не выпустила покрывало, которое тут же радостно захлопало шелковыми крыльями. Тирас стоял на пороге, одетый так, словно последний час объезжал лошадей, а не корчился в агонии, как я предполагала. За спиной у него с круглыми глазами маячил Кель. Я испуганно вздохнула и сосредоточилась на заклинании.
Успокойся, покрывало,
Словно ты и не летало.
Это было первое, что пришло мне в голову, но ткань действительно обмякла. Теперь это был всего лишь безжизненный кусок шелка.
— Ведьма, — выдохнул Кель. — Грязная ведьма!
— Кель! — одернул его Тирас. — Оставь нас.
Но тут будто не услышал.
— Признайся, Рассказчица, это ты отравила вино короля? Сделала, как велел тебе папенька? Маленькая птичка хочет быть принцессой Джеру?
Воин шагнул вперед и с остервенением рванул покрывало у меня из рук. Я отступила на шаг, не сводя с него взгляда. Кель боялся меня, это было очевидно. Страх сочился из каждой его поры, пропитывал воздух между нами и заставлял меня бояться тоже. Я помотала головой. Нет. Я пришла помочь. Кель поморщился, словно мой голос причинял ему боль. Я отыскала глазами Тираса, который до сих пор не шелохнулся, лишь тихо прикрыл за собой дверь.
— Кель, ступай. Я в порядке. Проверь, как дела в зале.
— Тирас, ради всех богов! Она опасна!
— Да, — просто кивнул король. — Опасна. А теперь иди. И позаботься, чтобы лорд Корвин не ускользнул. Яд — проделка скорее в его духе, хотя тут не обошлось без помощников. Полагаю, некоторые члены Палаты лордов с нетерпением ожидают известий о моей кончине. Я скоро спущусь. Надо же будет их огорчить.
Кель пробормотал ругательство такое изощренное, что я залилась краской, а Тирас со вздохом возвел глаза к потолку, однако спорить советник не стал. Лишь в гневе швырнул покрывало на пол, сжал эфес меча и выскочил в коридор, хлопнув дверью с такой силой, что с притолоки сорвалось облачко пыли.
Тирас указал на обмякшее покрывало.
— Покажи мне.
Я оцепенела, боясь выдать себя еще больше. Я ничего не делала.
— Покажи, Ларк, — настойчиво повторил король.
Я подняла ткань, дрожащими руками разгладила ее и принялась застилать постель. Тирас медленно подошел сзади.
— Почему ты в моих покоях? — спросил он, и я на секунду обрадовалась, что мне не придется демонстрировать свои способности.
Я думала, ты заболел.
— И пришла прикончить меня? — насмешливо поинтересовался король, в ответ я метнула в него сердитый взгляд. — Дверь была заперта. Как ты попала внутрь?
Я быстро опустила глаза. Проклятье. Эту деталь я упустила. Она была не заперта.
— Была.
Я задумалась, способен ли Тирас чувствовать ложь так же, как чувствовала ее я.
— Ты Рассказчица. Ты велела двери открыться? — Теперь король стоял так близко, что его дыхание щекотало мне щеку. — Это ты заткнула Билвику рот?
В голосе Тираса слышалось веселье, и я немного расслабилась. Да.
— Покажи. — Он вернулся к двери и задвинул тяжелую щеколду.
Я поколебалась. Но король смотрел на меня со спокойным ожиданием, и я знала, что отвертеться не удастся.
Отопрись опять, замок,
Чтобы Тирас выйти мог.
Засов немедленно выехал из крепления. Король изумленно рассмеялся.
— Ты могла уйти в любое время. И все же оставалась взаперти, играя роль пленницы. Почему?
Я покачала головой. Не в любое время. Сперва мне нужно было научиться словам. Ты дал мне их.
— Я дал их тебе? — недоуменно повторил Тирас.
Ты научил меня читать. И писать.
— То есть эта сила для тебя в новинку?
Сила не в новинку. Слова в новинку. Перед смертью мама отобрала их у меня. Отобрала голос, чтобы я никому не могла навредить.
— Или чтобы никто не мог навредить тебе, — мягко предположил король. — Это ведь не Мешара оживила ту марионетку?
Скорбь обрушилась на меня, будто гранитная плита. Я зажмурилась и опустила голову на грудь. Нет.
— Отец знает, на что ты способна?
Нет. У меня не было ни сил, ни желания смотреть на Тираса. Я слышала, как он подошел вплотную, видела, как замерли передо мной носки его ботинок. А затем почувствовала руку, мягко, но настойчиво приподнимающую мой подбородок. В глазах короля читалось бесконечное сочувствие, и я поняла, что готова рассказать ему все.
Отец меня ненавидит.
— Разве? Он так жаждет твоего возвращения в Корвин.
Он боится, что здесь мне причинят вред или убьют. Если я умру, он тоже погибнет. Еще одно проклятие моей матери. Перед смертью она позаботилась, чтобы его выживание напрямую зависело от моего.
— Вот оно что… Какая умная Рассказчица. Твоя мать была очень мудра.
Я кивнула.
— Мы все попались в ее сети. Твой отец. Ты. Я. Даже мой отец был ею одержим. Мешара… — прошептал Тирас.
У меня расширились глаза, сердце пустилось вскачь. Тирас обхватил мое лицо руками, словно хотел рассмотреть в нем каждую черточку. Смуглые пальцы мягко скользнули по скулам, обвели изгиб щек и нырнули к острому выступу подбородка. Я едва могла дышать, хотя не знала, что послужило тому причиной — нежные прикосновения короля или внезапно помянутое имя матери. Или все вместе.
— Тот день изменил всех нас. Как и предсказала твоя мать, отец потерял меня. И умер, зная это.
Неожиданно Тирас уронил руки и отступил назад, словно только сейчас осознал, что делает. Я задумалась, что он видит, когда смотрит на меня. Черты моей матери, проступающие из глубины лет, — точно так же, как я видела в нем его отца? Когда-то я ненавидела его за то, что совершил Золтев. Ненавидит ли он меня по той же причине? Я встряхнула головой, прежде чем задать осторожный вопрос.
Отец тебя потерял?..
— Он был чудовищем, и в тот день я понял это окончательно. Я начал отдаляться от него. Меняться. Если бы не те события, я стал бы совсем другим королем.
Кель сказал, ты умираешь.
— Я не умираю.
Но с тобой что-то не в порядке.
— Много чего. — И он печально улыбнулся. — Много во мне следовало бы исправить.
Тирас отошел к балкону и шире распахнул двери, впуская в комнату прохладный ночной воздух. Но… ты не болен? Он обернулся и медленно покачал головой.
— Нет. Не болен. И не умираю. Но я проигрываю битву.
