— Еще раз, — скомандовал он.
Тирас.
— Тирас, — повторил король.
Ларк.
— Ларк.
Клетка.
— Клетка.
Боюсь.
— Ты боишься? — Черные глаза загорелись.
Теперь лицо Тираса маячило в каких-то сантиметрах от моего. И это было невыносимо. Я зажмурилась, страстно желая оказаться в одиночестве. Мне было необходимо, чтобы он ушел. Прямо сейчас. Уйди.
— Почему? — спросил король мягко.
Мне больно.
— Правда?
Его дыхание опаляло мое лицо. Мне было уже некуда отстраниться. Он был повсюду, заполняя собой и мысли, и окружающее пространство, словно ангел возмездия, явившийся по мою душу. Я с трудом подавила приступ паники, которая поднималась во мне, как волна, и прижала руки к груди. За ребрами так ныло, что я едва могла дышать. Сердце отчаянно колотилось, я будто вдыхала стеклянное крошево.
— Скажи, — велел он.
Я помотала головой. Нет. Нет. Нет. Я не могла объяснить ему, каково это — беседовать с другим человеческим существом, когда ты всю жизнь провел в молчании. По-настоящему беседовать. Все, что я могла раньше, — швыряться вещами, если была в гневе, плакать, если мне было грустно, кивать и кланяться, ловить уклончивые взгляды и в бессилии сжимать кулаки, если окружающие не могли понять мой язык жестов.
Я так долго пробыла наедине с тысячами слов, которые не могла выразить. А теперь этот мужчина — этот прекрасный, приводящий в ярость мужчина, сын кровавого короля, — слышал меня, словно я говорила вслух. И смотрел как на женщину, а не запертую в клетке птицу. Как на человека, а не молчаливую тень среди таких же теней.
Я не знала, что с этим делать. Уйди, Тирас. Пожалуйста. Я так и не открыла глаз, пытаясь удержать беснующиеся внутри слова. Просто ощутила, как он выпрямился и жар его тела отдалился. После чего услышала стихающие шаги, скрип двери и поворот ключа в замке.
Глава 9
С БАЛКОНА МОЕЙ НОВОЙ комнаты было отлично видно внутренний двор, где королевская гвардия отрабатывала маневры и билась врукопашную. Кель проводил там почти все свободное время, а иногда к нему присоединялся и Тирас. Похоже, они получали необъяснимое удовольствие, сбивая с ног и дубася друг друга.
Однако королевские обязанности не исчерпывались войной и тренировками. Раз в неделю перед воротами выстраивалась длинная очередь из людей, пришедших к Тирасу со своими бедами, жалобами и обвинениями. Грета объяснила, что их будут выслушивать одного за другим, с рассвета до заката. Мне страшно хотелось посмотреть на это действо хоть одним глазком, но пока я была вынуждена наблюдать за жалобщиками с балкона, гадая, что каждому из них нужно от короля. Наверное, нелегко было выносить одно решение за другим, оставаясь в глазах подданных мудрым и беспристрастным.
С балкона открывался вид и на площадь с колодцем, откуда горожане брали воду. Странно, но многие из них приходили без ведер. Они лишь перегибались через каменный бортик и, казалось, подолгу всматривались в темные глубины, словно ища на дне что-то или кого-то. Их никто не торопил, хотя очередь к колодцу была почти такой же длинной, как и к королю в приемный день.
На площади приводились в исполнение и судебные приговоры. Я видела мужчину, которого волокли за лошадью, и женщин в колодках. Одной отрубили руку, другой вырвали язык. Я не знала, какие преступления за ними числятся, но догадаться было несложно. Это Рассказчицу лишили языка? Пряхе отрубили руку? Осознав, что происходит, я бросилась в комнату и плотно закрыла балконные двери, чтобы не слышать крики толпы и ее жертв. Я и сама поминутно ждала наказания за то, что чуть не подожгла замок, вложила в голову королю колдовские слова и передвигала вещи усилием мысли. Я уже не была уверена в своей невиновности. Осознав, какой вред я могла причинить, я испугалась по-настоящему. Однако страх не мог остановить однажды запущенный процесс. У меня в голове по-прежнему всплывали буквы, из них складывались слова, слова сплетались в стихи, а мозг работал без устали, словно колесо злополучной Пряхи.
В огромном гардеробе я заметила новые наряды — наряды, подходящие скорее для принцессы, чем для безмолвной узницы, которая никогда не покидает своей башни. Я видела, что слуги отмыли стены и заменили сгоревшие шторы в моей старой комнате. Вместе с ними исчезли и наши с Тирасом рисунки — что-то оттерли, что-то закрасили. Но сквозь запахи краски и мыла все равно просачивалась едкая вонь — напоминание о том, на что способно неосторожное слово. Книги тоже пропали, и я порой размышляла, пришлет ли мне Тирас новые или он теперь боится меня, как боялась себя я сама?
Впрочем, испуг не мешал мне тайком экспериментировать. Я раз за разом приказывала голосу вернуться, однако он оставался запертым в горле, как бы я ни старалась. Волшебство не действовало на своего создателя. Я не могла летать, не могла говорить, не могла внезапно начать рисовать, танцевать или шить, если не обладала этими талантами от природы. Зато окружающие предметы охотно подчинялись моим заклинаниям, особенно если я представляла те написанными, прежде чем отпустить в мир. В этом отношении я была ограничена лишь своим невежеством, страхом и представлениями о правильном.
Я заставляла платья кружиться по комнате, словно безголовых призраков на королевском балу. Одним взглядом поднимала и опускала мебель. Велела замку открыться и несколько минут простояла в коридоре, не зная, что делать и куда идти — теперь, когда я могла с легкостью сбежать. Я была свободна. Могущественна. И до смерти напугана. В итоге я вернулась в комнату, заперев замок простеньким заклятьем, и спряталась в темноте гардероба. Новообретенная власть не принесла мне радости. Я ощущала только испуг и отвращение. И сомнения. Для чего мне дана эта сила? Чем придется за нее расплатиться?
Тирас не покинул меня надолго. Через неделю после пожара он вернулся и повел меня вниз, мимо слуг и стражи, на залитую солнцем площадь, где он был всего лишь одним из горожан. Сперва меня удивило его легкомыслие, однако, приглядевшись, я заметила мелькающие то тут, то там лоскуты зеленого шелка, лучников на крышах, стражников, которые прокладывали для нас путь, и охрану в каждом переулке. Некоторые подданные приветствовали короля поклоном, но большинство ограничивались кивком, словно им не впервой было видеть его в городе.
Мы шагали молча, одинаково сложив руки за спиной и устремив глаза вперед. Я старалась думать на отвлеченные темы, опасаясь снова вторгнуться в сознание Тираса. Когда мы проходили мимо колодца, я остановилась, потянула его за рукав и указала на длинную очередь жаждущих заглянуть в воду. Я не хотела прибегать к мысленной речи, но король, похоже, понял меня и так.
— Это Колодец слов. По крайней мере, такова легенда. Через него дети Бога Слов выбрались на землю из нижнего мира. Люди приходят сюда, чтобы поверить воде свои желания. Просят богатства, здоровья, любви. Вечной жизни.
