— Построены?
Я кивнула и указала на другое слово.
— Крови?
Я снова указала на первое слово. Тирас повторил его, и я прижала пальцы к двум соседним буквам О.
— Разные звуки? — догадался он.
Я кивнула.
— Многие буквы передают больше одного звука. В зависимости от того, какие буквы их окружают и падает ли на них ударение.
Я уставилась в книгу, стараясь не расплакаться от бессилия. Я никогда не научусь читать.
— Мне продолжать? — спросил Тирас мягко, будто почувствовал мое смятение.
Я кивнула, не отрывая взгляда от страницы.
— Но война, во всех ее формах и видах, также является искусством, которое успешный лидер должен уметь обращать себе на пользу. — Король вздохнул. — Может, пропустим главу про выпускание кишок? Она несколько… скучновата.
Я требовательно постучала по странице, и он снова вздохнул. Во время чтения я вела пальцем под словами, стараясь установить связь между буквами и их произношением, но вскоре запуталась и потеряла логику. Похоже, Тирас понял, что мне нужно, поскольку накрыл мою руку своей и начал сам передвигать ее по странице. Теперь он читал медленнее, стараясь отчетливо выговаривать каждый звук. Бессмысленные значки на глазах превращались в рассказ об убийствах и пытках, армиях завоевателей и безжалостных королях, но как бы суровы они ни были, я не собиралась упускать ни одной возможности поучиться.
Глава 8
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО король вернулся в мою комнату вместе с Буджуни. Я, не боясь показаться смешной, упала на колени и обняла друга со всей тоской одинокого ребенка. Пока тот гладил меня по волосам, я обильно увлажнила его бороду слезами и пробежалась пальцами по крепким ручкам и ножкам — это был мой способ спрашивать, все ли с ним в порядке. Тролль рассмеялся и легко похлопал меня по рукам:
— Я в порядке, Птичка.
Я хотела подробностей: где его устроили, хорошо ли с ним обращаются, чем он занимался с момента нашего приезда в Джеру, — но Буджуни на меня не смотрел. Его глаза придирчиво шарили по комнате: он точно так же хотел убедиться, что меня не обижают. Король немного отошел, не мешая нам общаться, но и не собираясь оставлять наедине, из-за чего я чувствовала себя неловко.
Я показала Буджуни одолженную королем книгу и аккуратно вывела свое имя на отдельном листке бумаги, чтобы предъявить его троллю.
— Это твое имя? Ларк? — спросил он, улыбаясь.
Я с восторгом закивала. Буджуни забрал перо у меня из рук, нацарапал рядом Б — одну из букв, которые я уже знала раньше, — и ударил себя в грудь. Я подозревала, что его имя не ограничивается одной Б, поэтому поманила короля пальцем и постучала по листу.
— Она хочет, чтобы вы написали мое имя, ваше величество, — объяснил Буджуни, хотя король, кажется, и сам понял мое желание.
— Тебя назвали в честь озера в лесу Дру, что за Фири?
Тролль снова с гордостью стукнул себя в грудь.
— Именно так. В лесу Дру живет много разных существ.
По лицу Буджуни вдруг пробежала тревога, как будто король мог прямо сейчас послать туда солдат с приказом спалить весь лес и изничтожить вышеупомянутых существ. Но Тирас лишь кивнул и начал выводить на бумаге слово. Я зачарованно следила, как одна буква превращается в две, три, четыре — целых семь! У Буджуни было роскошное имя.
Я поочередно сосредоточилась на каждой из букв, вызывая в памяти их звучание, хоть и не была уверена, что делаю это правильно. Едва я закончила, слово затрепетало у меня под сомкнутыми веками, точно птица, которая хочет вырваться на свободу.
— Что? — спросил Буджуни.
Я распахнула глаза, и слово лопнуло, как мыльный пузырь. Буджуни посмотрел на меня со странным выражением и оглянулся на дверь комнаты. Затем выждал пару секунд, прислушиваясь, и поклонился королю.
— Кажется, меня зовут, ваше величество. — Он обернулся ко мне. — Я вернусь, Птичка. Обещаю. Буду просить о встрече каждый день. — И он почти свирепо взглянул на короля, словно ожидал возражений.
— Можешь вернуться, — подтвердил Тирас спокойно. — Но при ваших встречах будет присутствовать кто-то из стражи. Мы же не хотим, чтобы наш маленький жаворонок улетел?
Меня окатило яростью. Буджуни коротко поклонился, соглашаясь на условия короля, и поспешил прочь. Я в отчаянии наблюдала, как он скрывается в коридоре. Не успели мы встретиться — и вот нас опять разлучили!
— Ну, чему ты хочешь научиться сегодня? — мягко поинтересовался Тирас.
Я проглотила слезы, надеясь, что они погасят полыхающий в груди гнев. Затем подняла глаза и коснулась губ. Тирас нахмурился, темные брови молниями сошлись к переносице. Воздух между нами вспыхнул от смущения — и чего-то еще, чему я не могла подобрать названия. Я коснулась губ настойчивее и указала на буквы. Лоб короля разгладился.
— Ты хочешь знать, как они произносятся?
Я кивнула и, будто прислушиваясь, поднесла к уху сложенную чашечкой ладонь.
— Звук? Тебе интересно, какие звуки они могут издавать?
Я медленно выдохнула и кивнула. Недавнее отчаяние отступило.
Тирас потратил добрый час, называя каждую букву и перечисляя звуки, которые они могли издавать сами по себе и в сочетании с другими буквами. Он гудел, жужжал, прицокивал, а я напряженно следила за движениями его рта. Конечно, я могла повторять все эти звуки лишь мысленно, но все равно округляла и вытягивала губы вслед за ним, прежде чем нанести значок на бумагу. Король был на удивление терпелив, особенно учитывая его вспыльчивый характер, — и я задумалась, как бы он отреагировал, если бы я могла задать все вопросы, которые теснились у меня в голове. Но я не могла, поэтому он продолжал рассказывать про буквы и их звучание. Порой я хмурилась или требовательно стучала по листу, и тогда он повторял медленнее. Когда Тирас начал вышагивать по комнате, будто запертый в клетке лев, я притянула его обратно к столу и жестами попросила написать названия всех предметов в комнате. Тот отверг бумагу, взял уголь и краски и начал писать прямо на вещах.
— Потом это просто отмоют или закрасят, — объяснил король с беспечностью человека, который сам никогда ничего не отмывал.
Я беззвучно рассмеялась, глядя, как он заполняет мою комнату словами. Расписав мебель и стены, Тирас с увлеченностью ребенка принялся рисовать предметы за пределами замка: животных, цветы и деревья. Я охотно включилась в игру, потому что художник из меня был явно более опытный, и он подписал каждый мой рисунок и назвал каждую букву в нем, чтобы я могла соотнести их со звуками.
Принесшая ужин служанка ахнула, войдя в комнату, но король отослал ее величественным жестом, и ту как ветром сдуло. Судя по всему, она разболтала об увиденном остальной челяди, потому что никто не стал ругать меня за испорченную мебель или стирать слова.
