– Потом! – отмахивается Винт. – Время не ждет.
Винт, Хлыщ и Тень заходят в коттедж. Седой, оглядевшись по сторонам, закрывает дверь и быстро щелкает замком, повернув ключ на два оборота.
– Куда идти? – спрашивает Винт, включив фонарь.
– Туда, – Седой тычет стволом пулемёта на лестницу, пронизывающую дом сверху донизу, – в подвал.
– А Парша? – спрашивает Хлыщ.
– Он наверху, с ним Курц, сначала перевяжет, потом прикроет нас сверху.
– А Митяй где?
– Внизу сидит.
– Говори, что здесь случилось? – Винт озирается по сторонам.
– Сам увидишь, – сопит Седой, – там внимательнее, ступеньки не хватает.
Бойцы спускаются в подвал, идут по коридору. Луч фонаря мечется по бетонным стенам, выхватывая из тьмы полки, уставленные коробками, стеллажи с инструментами, хитросплетения труб, отопительный котёл и, видимо недавно разворошённую, кучу угля в углу.
«Обжитое место, – думает Сергей, стараясь не думать о предстоящем разговоре с Винтом, – наверное, мародёры давно здесь окопались, только…»
– Пришли, – голос Седого нарушает ход мыслей Сухова. Чистильщик отворяет боковую дверь.
Бойцы заходят в небольшое помещение. Ноги ступают по керамической плитке. Судя по стенам, обшитым вагонкой, раньше здесь была сауна, а теперь…
Тусклый свет фонарей выхватывает отдельные фрагменты, которые складываются в картину, от которой кровь стынет в жилах. Под потолком помещения, болтаясь на цепях, висят крюки. На такие обычно подвешивают туши животных на скотобойнях. Пол залит кровью.
– Бля, – присвистывает, озираясь, Винт, – это мы, что называется, удачно зашли.
Сухов, увидев в свете фонаря валяющуюся на полу отрубленную человеческую голову, судорожно сглатывает горчащую слюну.
– Каннибалы, чтоб их, – цедит Хлыщ, стискивая СКС.
– Мародёры, – поправляет Седой, – но жрут человечину. Видимо, в рационе белка не хватает, – боец нервно смеётся. – Мы как вошли сюда, глазам не поверили. Там, – пулемётчик машет рукой, – прямо за углом купель, идём, вы должны посмотреть на это.
Бойцы проходят пару метров. Кажется, что воздух сгущается, становится осязаемым. На стенах, покрытых изморозью, пляшут всполохи от фонарей. Чистильщики, сгрудившись возле купели, смотрят друг на друга, словно решая, кому из них сдёрнуть пластиковую занавесь закрывающую…
Седой рывком убирает полиэтиленовую плёнку, на которой точно в издёвку изображены резвящиеся дельфины. Винт, Тень и Хлыщ отшатываются, увидев, что в купели лежат куски человеческих тел, а в тазу, наполненном водой, сплетясь тугими кольцами кишок плавают внутренности.
– Они их пилой кромсали, – бубнит Седой, – видите, – боец поднимает стволом пулемёта фрагмент грудины, – на ребрах есть риски от зубьев. Твари! Думаю, подвал вместо холодильника использовали.
– Сколько вы завалили? – цедит Винт.
– Троих, – отвечает Седой.
– А где Митяй?
– В дальней комнате, там типа мастерской.
– Идём! Тень, – Винт смотрит на Сергея, – ты дуешь наверх, к Курцу, узнаешь, есть ли выход на крышу, и сидишь там, с глаз моих долой! Понял?
– Угу, – мычит Сухов.
Винт быстро выходит из, как он мысленно окрестил комнату, «мясницкой», но чистильщика нагоняет Седой.
– Подожди, командир! – окликает его пулемётчик. – Это ещё не всё! Пусть пацан пока с нами останется.
– С чего это?
– Мы двоих живьём взяли!
Винт вскидывает голову.
– А какого хера ты молчал?!
Седой пожимает плечами.
– Да, как-то, к слову не пришлось.
– А Тень нам зачем?
– Помнишь, мы с тобой говорили, – Седой скашивает глаза на Сухова, – что как возможность появится, надо его будет поучить нашим методам допроса…
– А что, экземпляр подходящий?
– Более чем, – хмыкает Седой, – представь, попался идейный мародёр, упёртый такой, но это лишь до поры до времени.
– А может, как-нибудь в другой раз? – встревает Хлыщ.
– А чего ждать-то?! – рявкает Винт. – Пошли!
Тяжелая рука опускается на плечо Сергея.
– Делаешь всё так, как я скажу, усёк?
– Да, – Сухов судорожно сглатывает, зная, что о методах допросов чистильщиков с пристрастием в Убежище ходят слухи один страшнее другого. И отрезание пальцев далеко не самый страшный способ выбивания показаний.
Бойцы проходят по коридору несколько шагов, поворачивают за угол, и сразу упираются в железную дверь. Седой распахивает её. Тень, Винт и Хлыщ видят, что в мастерской, размером метра три на четыре, находятся трое. Точнее Митяй сидит на деревянном табурете, прислонившись спиной к верстаку, а на полу лежат два связанных человека. Один в окровавленном, разорванном на ноге ОЗК, а второй… Скорее это даже не человек, а существо, когда-то им бывшее.
Бойцы толпятся на пороге, затем с трудом втискиваются в помещение. Взгляд Сергея скользит по тщедушному телу, замотанному в рванину, которой бы не польстился самый последний бомжара. Выродок поворачивает голову. На людей, из-под уродливых наростов, покрывающих лицо, смотрят полные ужаса маленькие черные глаза. Кривой рот раззявливается, а из глотки доносится сдавленный хрип:
– Уу…ть…
Митяй, видя Винта, спрыгивает с табурета, и с криком: – «Заткнись тварь!» – пинает выродка, который тут же, дрожа всем телом, утыкается мордой в пол.
– Кто это? – спрашивает Винт.
– Это, – Митяй поворачивает голову, смотрит на человека в защитном костюме, – наш новый друг, а это, – Митяй, глядя на выродка, ухмыляется, – тупая тварь без языка.
– Кончай дурака валять! – рявкает Винт. – Говорите, что здесь произошло!
– А всё очень просто, – продолжает Митяй, – пока вы где-то ходили, мы здесь малость постреляли, положили мародёров, ну и точку отбили, которой, по идее, вообще не должно существовать!
– Я смотрю, ты смелый стал! – цедит Винт. – Только смотри, пуля дураков любит.
Чистильщик поднимает автомат.
– Да ладно тебе, – поспешно вскинув руку, отмахивается Митяй, – уже пошутить нельзя.
– Ещё раз дурика включишь, – Винт смотрит на бойца, поглаживая спусковой крючок, – мозгами раскинешь. Усёк?
– Да, – Митяй, изменившись в лице, отходит к стене, – понял я, командир.
– Итак, – продолжает Винт, – мы не слышали, как стреляете вы, а вы, в свою очередь, как мы. Тень, как я понимаю, тоже к вам не приходил, хотя он клянётся, что был на «пятаке» и никого не видел. Правильно? – чистильщик обводит взглядом бойцов. – Одни загадки и ни одного ответа.
