Курц, поставив переводчик огня на букву «А», утапливает спусковой крючок. Из АК вырывается длинная очередь.
– Пошли! – шепотом орёт Седой, резко опуская руку.
Митяй и Парша срываются с места. Подбегают к Седому.
– Что случилось? – тараторит Парша.
– Просрали мы собирателей, – Седой тяжело смотрит на парня, – или по задам обошли, откуда не ждали, или в доме сидели, пока мы терки вели. Эй! – кричит чистильщик Курцу. – Сильно тебя зацепило?
Парень мотает головой.
– Чиркач!
– Тогда сиди там и не высовывайся!
Седой смотрит на дорогу.
– Чего мы ждем? – палец Митяя пляшет на спуске. – Надо входить и перебить их всех!
– Погодь, торопыга! Ждём Винта и остальных! – Седой осматривается. – Они не рыпнутся из дома, зуб даю. Поэтому, я остаюсь здесь, а ты, – чистильщик смотрит на Паршу, – берешь свою жопу в руки и бежишь как мышь к тому дому, – палец тычет в дальний приземистый коттедж с металлической кровлей. – Там перекрёсток, увидишь движуху, валишь из своего «укорота» всё что движется.
Придав Парше скорости ударом приклада по спине, Седой обращается к Митяю:
– Ты, по тихой обходишь дом справа, доходишь до лесополосы. Только без геройства, заметишь кого, не стреляешь, а рвёшь сюда. Понял?
Парень кивает. Прижимаясь к забору, Митяй осторожно обходит его по периметру. Седой, зыркнув по сторонам, прижав приклад пулемёта к плечу и держа на прицеле окна коттеджа, смотрит на Курца.
– Давай сюда! Прикрою!
Курц, стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в руке, привстаёт. Осмотревшись, парень, пригибаясь, бежит к Седому.
– Живой?
– Угу.
– Патроны остались?
Курц, стараясь отдышаться, кивает.
– Шесть полных… и ещё… рассыпуха есть.
– Руку покажи.
Седой деловито, через заляпанную кровью ткань ОЗК, ощупывает предплечье Курца.
– Больно?
– Есть немного.
– А так? – Седой нажимает чуть пониже раны.
– Терпимо, – выдыхает парень.
– Я тебя сейчас чуть залатаю, а потом, когда ситуёвину разрулим, нормально забинтую.
Седой, открыв клапан нарукавного кармана, достает моток изоленты. Обмотав руку Курца, чистильщик спрашивает:
– Не туго? Согнуть сможешь?
– Я и стрелять смогу, – улыбается Курц, разгибая руку.
– Тогда действуем так, – Седой смотрит на дорогу. Курц замечает, как глаза чистильщика затуманиваются. Несколько раз моргнув, Седой низким, точно не своим голосом говорит:
– Нам надо подорвать калитку… зайти во двор… потом в дом и херачить всё живое.
– А Винт, Тень и Хлыщ?! – растерянно спрашивает Курц. – Ты же сам говорил, что без них соваться не станем!
– Говорил… – эхом отзывается Седой, – ну… тогда… ждем…
Чистильщик внезапно вздрагивает. Смотрит на Курца, затем резко выпаливает:
– Это ты бабе своей сувать станешь, когда она попросит, а здесь я главный! – Седой поглаживает приклад пулемета. – Без них разберемся!
– Ты чего? – удивляется Курц.
– Да пошли они, суки долбаные! – ярится Седой. – С…хера ли, мы тут жопу рвём, а они заныкались где-то и ждут, кто кого перевоюет.
Курц округлившимися глазами пялится на чистильщика.
– Как это?
– Забей, – Седой достаёт РГД-5, – смотри и учись.
Чистильщик приматывает изолентой гранату к ручке калитки. Убедившись, что корпус держится как надо, Седой приказывает Курцу:
– Жми к Митяю. Скажешь, чтобы сюда дул. Вернётесь, скажу, что дальше делать.
– А Парша?
– Димон пусть остаётся там, где сидит, – Седой усмехается, – толку больше будет.
Курц, пригибаясь, скрывается за углом забора.
«Дело хреновое, – думает Седой, – если Винт, услышав выстрелы, до сих пор не пришёл, значит, что-то случилось… Может быть, та тварь?»
Чистильщик озирается, словно ища ответа, но ночь хранит молчание…
* * *
Сертякино. Другая сторона посёлка
Бам! Бам! Бам!
Грохот автоматных выстрелов рвёт ватный воздух на части. Тьму озаряют яркие вспышки. Винт, прячась за большой кучей сваленного посреди дороги щебня, методично палит по «буханке» раскорячившейся посреди улицы. Из-за автомобиля, стреляя через окна, огрызаются ответным огнем несколько мародёров. Пули секут щебень, окатывая чистильщика каменным крошевом.
– Хлыщ! Гаси того ублюдка, справа! – орёт Винт разведчику, лежащему метрах в пяти от него.
Хлыщ, тщательно прицелившись, жмет на спуск СКС.
Бам!
Собиратель, прячущийся за «буханкой», громко вскрикнув, падает на спину. От боли забыв об осторожности, открывается. Схватившись за простреленную голень, мародёр начинает громко вопить, пока второй выстрел не разносит его башку.
– Молодчага! – Винт продолжает всаживать пулю за пулей в «таблетку», не давая стрелкам высунуться из-за кузова. Приклад АК-74М бьёт в плечо.
Бам! Бам!
В сторону машины уносятся два ярко-огненных трассера.
– Пустой! – кричит Винт, отщёлкивая магазин. – Прикрывай!
Хлыщ смещает ствол карабина левее. Грохает выстрел. Второй. Третий. Пули звонко барабанят по металлу машины.
– Готов!
Винт дергает затвор, приставляет приклад к плечу, замечая, что собиратели о чём-то переговариваются.
«Едрить мою за ногу, – думает чистильщик, – как мы на них напёрлись? Точно из-под земли выросли. И вперед не пройти, и назад не сдать, – Винт оглядывается по сторонам, осматривая высокий глухой забор, тянущийся по обе стороны улицы, превративший дорогу в коридор, – так и будем палить, пока патроны не кончатся. И где только Тень носит?! Столько времени прошло, как я его к Седому послал. Неужели ещё не добежал?!»
* * *
Шлёп. Шлёп. Шлёп.
Плюнув на осторожность, Тень бежит по дороге, с трудом выдёргивая ноги из раскисшей жижи. При каждом шаге Сергей проваливается по щиколотку. Грязь, обхватив голень точно живое существо, нехотя отпускает её, чтобы через мгновение захватить другую.
Шаря винтовкой по сторонам, Сергей, «включив» ночное зрение, смотрит через прицел на дома, каждую секунду ожидая выстрела. В спину бьёт эхо автоматных очередей, перемежающихся одиночной пальбой из СКС.
«Значит, Винт и Хлыщ дают им прикурить, держатся, – думает Тень. – Надо спешить!»
Выстрелы, точно удары плетью, гонят парня вперёд. Бешено стучащее сердце взламывает рёбра. Становится трудно дышать. Хочется сорвать опостылевшую маску, ОЗК, и будь что будет, только бы избавиться от этого затхлого запаха и вони давно не мытого тела.
