– Так вы сели на Цуданума?
– Нет. Никогда в жизни не был на Цуданума.
– Так зачем же платите?
– Но вы же сказали!
– Я сказал «например».
Подошла очередная электричка, выплюнула очередных пассажиров, и турникеты заполнил поток людей. Я проводил их задумчивым взглядом. Среди них не было ни одного безбилетника. Мы продолжали переговоры.
– Ну, хорошо. Сколько нам заплатить, чтобы вы нас отпустили?
– Платите сколько проехали, – сказал контролер.
– Тогда от Сибуя.
– Но вы же не помните, сколько заплатили!
– Да с чего бы я помнил? – разозлился я. – Вы что, помните, сколько стоит, например, кофе в «Макдональдсе»?
– Я не пью кофе в «Макдональдсе», – возразил контролер. – Чего зря деньги выкидывать?
– Я сказал «например»! Такие вещи сразу из головы вылетают.
– Все безбилетники заявляют одно и то же. Приходят именно к этому выходу и говорят, что сели на Сибуя.
– Но я готов заплатить сколько вы скажете! Так сколько?
– А я откуда знаю?
Продолжать эту душераздирающую дискуссию больше не было сил. Мы просунули в окошко тысячеиеновую купюру и рванули наружу. Контролер еще долго что-то кричал нам вслед, но мы сделали вид, что не услышали. Перед самым концом света препираться из-за билета в метро – это уже чересчур. Тем более что мы ни одной станции не проехали.
На улице моросил дождь. Мелкие капли насквозь промочили деревья и землю. Наверно, он шел всю ночь. Мне стало особенно тоскливо. Последний бесценный день в моей жизни. Так не хочется, чтобы в этот день шел дождь! Небо ради такого случая могло бы и проясниться на денек-другой. Пускай потом льет хоть целый месяц, как в романе Балларда
[76], – мне будет уже все равно. А сейчас я хочу валяться на газоне под ярким солнышком, слушать музыку и потягивать холодное пиво. И ничего, абсолютно ничего больше не требую от этой жизни!
Но несмотря на мои молитвы, дождь кончаться не собирался. С неба, словно обернутого несколько раз целлофаном, все опадала мелкая, почти невесомая морось. Захотелось купить газету и узнать прогноз погоды, но для этого надо было спускаться в метро – а очередной перепалки с контролером я бы не перенес. Пришлось обойтись без прогноза. Ничего особенно радостного этот день все равно не сулил. Я даже не знал, понедельник сегодня или среда.
Прохожие шли под зонтиками. Все, кроме нас. Спрятавшись под козырьком какого-то здания, мы безучастно разглядывали этот город, как туристы – руины Акрополя. По перекрестку туда-сюда проносились разноцветные автомобили. Мне уже не верилось, что у нас под ногами – тьма тьмущая жаббервогов.
– Хорошо, что сегодня дождь, – сказала толстушка.
– Это почему?
– От ясной погоды у нас бы слезы текли в три ручья.
– А, ты об этом...
– Что будем делать? – спросила она.
– Выпьем чего-нибудь горячего. Потом домой – и в ванну.
Мы зашли в ближайший супермаркет и в кофейне у входа заказали два кукурузных супа и сэндвич с ветчиной и яйцом. Девица за стойкой при виде нас изрядно удивилась, но тут же взяла себя в руки и приняла заказ с профессиональной радостью на лице.
– Два супа, один сэндвич? – уточнила она.
– Так точно, – кивнул я. И добавил: – Какой сегодня день?
– Воскресенье.
– Вот видишь, – повернулся я к толстушке. – Что я говорил!
В ожидании супа и сэндвича я решил занять время чтением «Супоцу Ниппон»
[77], забытой кем-то на соседнем стуле. Читать спортивную прессу – занятие бессмысленное, но все лучше, чем ничего. Дата выпуска – второе января, воскресенье. Прогноза погоды не было, но довольно подробно описывалось состояние трассы на ипподроме: к вечеру дождь может кончиться, но завтрашние скачки, скорее всего, пройдут в тяжелых погодных условиях. На стадионе Дзингу состоялся бейсбольный матч. «Якульт» проиграл «Тюнити»
[78] со счетом 6:2. О том, что прямо под стадионом Дзингу свили гнездо жаббервоги, не знала ни одна живая душа.
Толстушка вдруг потребовала у меня первую страницу. Я раздербанил газету и отдал ей целый лист. Заголовок, который ее привлек, вопрошал: «Глотанье семени: секрет омоложения?» А сразу под ним – «Как меня посадили в клетку для канареек и изнасиловали». Как можно изнасиловать кого-либо в клетке для канареек, я представлял с трудом. Разве только очень мудреным способом. Я бы такого и в страшном сне не придумал.
– Тебе нравится, когда у тебя глотают семя? – вдруг спросила толстушка.
– Да как-то... все равно.
– А знаешь, что тут написано? «Большинство мужчин любит, чтобы женщины глотали их семя. Ибо в эти секунды мужчина утверждается в своем главенстве над женщиной, а она, принимая это, совершает древнейший ритуал».
– Ну, не знаю... – пожал я плечами.
– А у тебя когда-нибудь глотали семя?
– Не помню. Вроде нет.
– Хм-м! – протянула она и снова уткнулась в газету.
Я познакомился с битвой за рейтинг между Центральной и Тихоокеанской бейсбольными лигами.
Принесли наш заказ. Мы выпили по супу и сжевали сэндвич, разделив его пополам. Во рту остался вкус обжаренного хлеба, ветчины и яйца. Я вытер салфеткой губы, а потом вздохнул. Так глубоко, наверно, вздыхают только пару раз в жизни.
Выйдя из супермаркета, мы стали ловить такси. От нашего вида шарахались прохожие, и машину поймать удалось далеко не сразу.
Таксист оказался молодым парнем с волосами до плеч. Здоровенный магнитофон на сиденье рядом наяривал какой-то хит из «Полис». Я прокричал водителю, куда ехать, и откинулся на спинку сиденья.
– Эй, а чего вы такие грязные? – спросил водитель, оглядев нас в зеркальце.
– Мы подрались, – сказала толстушка. – Прямо под дождем.
– Во даете! – восхитился он. – Видок у вас – полный вперед. На шее знаете, какой синячище?
– Знаю, – ответил я.
– Ну и ладно. Мне по фигу...
– С чего бы?
– А я вожу только тех, кто любит рок. Даже если они грязные. Лишь бы вместе оттягивались. «Полис» любите?
– Неплохо, – вежливо ответил я.
– Фирма мне говорит – ты, типа, не вздумай такое крутить. Ставь, говорит, только отечественную попсу. Представляете? В моей тачке – «Матти» или Мацуда Сэйко... Сдохнуть легче! Вот «Полис» – это я понимаю. Целый день можно слушать, и не надоест. Или регги, тоже неплохо. Любите регги?
