Услышав это, я невольно прибавил шагу и на всякий случай сократил расстояние между нами.
– Как твой живот? – спросила она.
– От лекарства вроде немного успокоился. Если всем телом двигаюсь – жутко болит, но пока терплю, – ответил я.
– Когда найдем деда, он тебе снимет боль, – пообещала она.
– Кто, дед? Каким образом?
– Очень просто. Он и мне снимал несколько раз. Когда голова раскалывалась. Посылал мне в мозг сигнал, который заставлял меня забыть о боли. На самом деле, боль – очень важная реакция человеческого организма, и обычно лучше такие вещи не делать, но тогда была чрезвычайная ситуация.
– Вот бы мне так...
– Ну, я же говорю: когда найдем деда.
Ощупывая лучом фонарика скалы вокруг, она уверенно двигалась вверх по течению. В скалах справа и слева открывались пещеры, трещины, боковые ходы, убегавшие в самые разные стороны. Ручейки воды, кое-где выбегая из трещин, вливались в реку. Скользкие каменные берега покрывал ядовито-зеленый мох. Не знаю, как такой буйный цвет мог родиться там, где не происходит ни малейшего фотосинтеза. Наверное, у подземного мира свои законы природы.
– Ну и как, жаббервоги уже знают, что мы здесь?
– Еще бы! – сказала она. – Это же их мир. Они знают обо всем, что происходит в Подземелье каждую минуту. Наверняка сейчас окружили нас и разглядывают в упор. Я так и слышу их мерзкий шелест с самого начала пути.
Я осветил фонариком скалы вокруг, но, кроме изломанных трещин и мха, ничего не увидел.
– Они прячутся в пещерах и боковых коридорах, там, где свет не достанет, – сказала она. – И явно преследуют нас всю дорогу.
– Сколько уже работает излучатель?
Она посмотрела на часы.
– Десять минут. И еще двадцать секунд. Будем на месте минут через пять. Успеваем.
Ровно через пять минут мы добрались до водопада. Ультразвуковая блокада Профессора, похоже, еще работала: вокруг, как и в прошлый раз, не было слышно ни звука. Мы надвинули капюшоны до бровей, затянули покрепче тесемки, напялили «консервы» и шагнули в бесшумную струю водопада.
– Странно, – сказала она. – Блокада работает – значит, лаборатория цела. Если жаббервоги куда-то забираются, от того места не остается камня на камне. А деда с его исследованиями они сразу ужас как невзлюбили.
Как она и думала, железная дверь лаборатории оказалась запертой. Уходя, жаббервоги не запирают двери на ключ. Здесь явно был кто-то другой.
Пару минут провозившись с шифром, она достала карточку и открыла дверь. Внутри было зябко, темно и пахло кофе. Она поспешно закрыла дверь и, проверив запоры, включила свет.
Лабораторию разворотили с той же предельной беспощадностью, с какой громили офис наверху и мою квартирку. Пол был усеян бумагами, мебель перевернута, посуда разбита, а на ковер, стянутый к центру, опрокинуто целое ведро растворимого кофе. Зачем Профессору столько кофе, у меня не укладывалось в голове. Самому буйному кофеману таких запасов не потребить за всю жизнь.
Однако, в отличие от прежних погромов, именно в том, как разделались с лабораторией, читался особенный почерк. Как если бы исполнители четко разделяли, что курочить, а что нет. Они уничтожили все, что, на их взгляд, подлежало уничтожению, а остальное будто и пальцем не тронули. Компьютер, средства связи, выключатель звука и мини-электростанция работали. Только генератор ультразвуковой блокады вышел из строя, но достаточно поставить на место несколько вырванных плат – и он вернется к жизни.
В соседней комнате тоже потрудились на совесть. То, что на первый взгляд казалось бескрайним хаосом, при ближайшем рассмотрении выдавало холодный расчет. Как черепа на полках, все до единого, так и необходимые в работе измерительные приборы избежали погрома и оставались на местах. Зато дребедень, которую всегда можно купить заново, равно как и сырье для опытов, превратилась в сплошное месиво.
Толстушка подошла к сейфу в стене и открыла дверцу. Не заперто. Она погрузила внутрь обе ладони и, вытащив полную пригоршню серого пепла, высыпала его на пол.
– Безопасность у вас что надо, – одобрил я. – Ублюдкам ничего не досталось.
– И кто же, по-твоему, это сделал?
– Человек, – сказал я. – То ли кракеры, то ли еще кто. Сговорились с упырями, отперли дверь, а внутрь прошли только люди. Люди, которые сами хотели пользоваться лабораторией и, пожалуй, продолжать исследования Профессора. Вот – ценное оборудование не тронуто. А чтобы и жаббервоги его не повредили, снова заперли дверь.
– Значит, они не нашли ничего важного?
– Похоже на то. – Я огляделся. – Но они утащили твоего деда. А для меня сейчас нет ничего важнее, чем найти его. Это же он засунул в мою башку какую-то хреновину, пока я и знать не знал. И что мне без него делать?
– Да нет, – сказала толстушка. – Похоже, они его не поймали. Можешь не беспокоиться. Здесь есть потайной ход. Наверняка он успел убежать. С таким же излучателем, как у нас.
– Откуда ты знаешь?
– Чувствую. Пускай и не на сто процентов. Дед – очень осторожный человек, и так просто поймать себя не даст. Он же прекрасно понимает: если снаружи в дверь кто-то лезет – надо бежать.
– Так, значит, сейчас он уже наверху?
– Нет, – покачала она головой. – Все не так просто. Потайной ход спускается в лабиринт, ведущий прямо в гнездо жаббервогов. Чтобы выйти по нему куда нужно, даже если очень спешить, требуется часов пять. Батарей излучателя хватает только на полчаса, так что выйти наружу он еще не успел.
– Или его сцапали жаббервоги.
– Об этом не беспокойся. Он давно уже вычислил безопасное место в Пещерах – такое укрытие в лабиринте, куда жаббервоги не сунутся и где можно пересидеть, если что. наверное, спрятался там и ждет нас.
– Все-то у него предусмотрено, – сказал я. – А ты это место найдешь?
– Должна найти. Дед очень подробно объяснял, как добираться. К тому же, в дневнике есть карта. И советы, как уберечься от разных опасностей.
– Опасностей? Каких, например?
– Пожалуй, тебе лучше об этом не знать, – покачала она головой. – Есть люди, у которых от такой информации нервы шалят не на шутку.
Я вздохнул и решил больше не расспрашивать о том, что подстерегает мои и без того уже расшатанные нервы.
– Сколько же идти до этих пещер?
– До входа в Пещеры – минут двадцать пять или тридцать. А там до укрытия еще час-полтора. В самих Пещерах жаббервогов можно уже не бояться. Но пока не добрался до входа – прямо беда. Если замешкаться по дороге, батареек не хватит, и излучатель отключится.
– А что если он отключится на полпути?
– Тут уже как повезет, – ответила она. – Тогда придется бежать со всех ног, отбиваясь лучами фонариков. Жаббервоги не выносят, когда на них светят в упор. Но если дать им хоть малейшую передышку, сразу вцепятся – и привет.
