— Как тут шикарно! — сказала Хацуми.
— Папа когда в Токио приезжает, обязательно тут обедает. Я и раньше тут бывал. Я, правда, такую дорогую еду не особо люблю, — сказал Нагасава.
— А что так, здорово ведь, если иногда! Правда, Ватанабэ? — сказала Хацуми.
— Ага, главное, если только самому не платить за все, — сказал я.
— Отец со своей женщиной сюда всегда приходит, — сказал Нагасава. — У него же женщина в Токио.
— Да? — сказала Хацуми.
Я сделал вид, что ничего не слышал, и продолжал пить вино.
Вскоре пришел официант, и мы заказали еду. На первое заказали суп, на второе Нагасава заказал себе блюдо из утки, мы с Хацуми — из окуня.
Заказ несли довольно долго. Мы пили вино и болтали о том, о сем. Сперва Нагасава заговорил о мидовских экзаменах. Говорил, что большинство сдающих были такими отбросами, что хотелось их лицом в болото окунуть, но были среди них и нормальные люди. Я спросил, было ли это отношение меньше или больше, чем в обычном обществе.
— Да то же самое, конечно, — само собой разумеющимся тоном сказал Нагасава. — Куда ни пойди, везде то же самое. Так оно было, есть и будет.
Когда вино в бутылке закончилось, Нагасава заказал еще одну, а себе попросил двойной скотч.
Потом Хацуми опять заговорила о девушке, с которой хотела меня познакомить. У нас с Хацуми это было вечной темой. Она все хотела познакомить меня с «очень симпатичной младшекурсницей из клуба», а я каждый раз увиливал.
— Такая девочка хорошая, красавица к тому же. Давай я ее в следующий раз приведу, и вы встретитесь? Она тебе обязательно понравится.
— Не надо, — сказал я. — Я слишком бедный, чтобы с девушками из твоего универа встречаться. И денег у меня нет, и говорить нам с ней не о чем будет.
— Да нет же! Она скромная и очень хорошая! Не зазнайка какая-нибудь.
— Ну встретился бы разок, Ватанабэ, — поддержал ее Нагасава. — Никто же тебя с ней спать не заставляет.
— Естественно! Ни в коем случае! Она же девочка еще, я точно говорю! — сказала Хацуми.
— Как ты уже упоминала.
— Да, как я уже упоминала, — рассмеялась Хацуми. — Но Ватанабэ, бедный ты или не бедный, это же ни при чем совсем. Конечно, и у нас на курсе лицемерки и зазнайки всякие есть, но остальные же все нормальные девочки. И едят в обед в столовой за 250 иен.
— Вот прикинь, Хацуми. У нас в универе тоже обед есть "А", "Б" и "В", "А" за 120 иен, "Б" за 100 и "В" за 80. Если я вдруг беру "А", на меня все вот такими глазами смотрят. А если у меня не хватает на "В", я ем лапшу за 60 иен. Как ты думаешь, будет нам с ней о чем говорить?
Хацуми громко рассмеялась.
— И правда, дешево. Сходить, что ли, у вас поесть? Но ты, Ватанабэ, такой хороший мальчик, вам с ней обязательно будет, о чем говорить. да и откуда ты знаешь, может ей тоже понравится за 120 иен обедать?
— Вот это вряд ли, — сказал я, смеясь. — Никому такая еда не нравится. Выхода другого нет, вот и едят.
— Ты не суди о нас по тому, что мы едим. Конечно, у нас в университете много девочек из крутых и богатых семей, но много и порядочных девушек, которые к жизни серьезно относятся. Не все хотят только с теми с парнями водиться, только на спортивных машинах ездят.
— Это-то и я, конечно, знаю.
— У него девушка есть, — сказал Нагасава. — Но о ней этот парень ни слова не рассказывает. Такой скрытный, просто кошмар. Сплошные загадки.
— Это правда? — спросила у меня Хацуми.
— Правда. Но никаких особенных загадок тут нет. Просто обстоятельства такие запутанные, что говорить не хочется.
— Опасная женщина какая-то? Ты расскажи, я, может, посоветую чего.
Я пропустил это мимо ушей, попивая вино.
— Видала, скрытный какой? — сказал Нагасава, попивая третий скотч. — Этот парень если чего решил не говорить, нипочем не скажет.
— Жалко, — сказала Хацуми, кладя в рот кусочек паштета. — Вот подружились бы вы той мледшекурсницей, мы бы сегодня двойное свидание устроили.
— Партнерами бы потом спьяну поменялись.
— Язык у тебя без костей.
— И вовсе нет. Ты Ватанабэ нравишься.
— Нравиться это одно, а это же совсем другое, — спокойным голосом сказала Хацуми. — Ватанабэ не такой человек. Он тем, что ему принадлежит, дорожит. Я это знаю. Я потому и хочу его с девушкой познакомить.
— Да мы с Ватанабэ до этого дечонками менялись уже. Было или не было?
Нагасава с безразличным лицом допил виски и заказал еще одно.
Хацуми положила вилку с ножом и слегка протерла рот салфеткой. Потом посмотрела мне в лицо.
— Ватанабэ, ты правда это сделал?
Я не знал, что ответить, и молчал.
— Скажи честно, все нормально, — сказал Нагасава.
Я подумал, вот попал! У Нагасавы была манера выводить окружающих из себя, когда он бывал пьян. И сегодня он выводил не меня, а Хацуми.
И то, что я это понимал, заставляло меня чувствовать себя тем более неудобно.
— Хотелось бы послушать. Это интересно, — сказала мне Хацуми.
— Я пьяный был, — сказал я.
— Все нормально, я тебя не осуждаю. Просто хочу послушать, как это было.
— В баре на Сибуя как-то пили с ним и разговорились с двумя девушками, которые туда повеселиться пришли. Они в каком-то специализированом вузе учились и тоже пьяные были, ну мы и пошли в ближайший мотель. А ночью он ко мне стучит, говорит, давай девчонками поменяемся, и я к нему в комнату пошел, а он ко мне.
— А девушки не возмущались?
— Они же тоже пьяные были, да и им самим, в принципе, все равно было, кто с кем.
— Была на то соответствующая причина, — молвил Нагасава.
— Какая причина?
— Девчонки эти, видишь, больно разные были. Одна хорошенькая, другая страшная. Вот такая причина. Я так подумал, что это несправедливо будет. Я же себе красивую взял, а Ватанабэ что, не хочется с красивой, что ли? Вот и поменялись. Так, Ватанабэ?
— Ну, — сказал я.
Хотя сказать по правде, мне та девушка, что была менее симпатичной, понравилась больше. И говорить с ней было интересно, и характер у нее был неплохой. После секса мы с ней довольно весело беседовали, лежа в постели, и тут пришел Нагасава со своим предложением об обмене.
Я спросил ее, не против ли она, она согласилась, сказав, что если нам так хочется, то давайте. Она, наверное, решила, что я хотел переспать с той, что была покрасивее.
— Понравилось? — спросила меня Хацуми.
— Меняться?
— Ну и это, и вообще.
