Красная крыша кабриолета была поднята, хотя стояла идеальная погода, чтобы ездить с открытым верхом. С рюкзаком за плечами я быстро подошел к машине и сел на пассажирское место. Осима, как и в прошлый раз, ловко привязал мой рюкзак к багажной сетке за сиденьями. Он был в темных солнечных очках под «Армани», белой майке с клинообразным вырезом, поверх которой надел клетчатую полотняную рубашку, в белых джинсах и синих кроссовках «Конверс». Непарадный выходной стиль. Осима протянул мне синюю кепку с эмблемой «North Face»
[54].
– Ты говорил, кепку где-то потерял. Вот, надень. Так лица видно не будет.
– Спасибо, – сказал я и нахлобучил кепку на голову.
Осима посмотрел на меня и одобрительно кивнул.
– А очки есть?
Кивнув, я достал из кармана свои «Рево» с темно-синими стеклами.
– Класс! – оценил Осима, глядя на меня. – Годится. А ну-ка, переверни кепку.
Я послушно повернул кепку козырьком назад.
Осима снова кивнул:
– Отлично! На благовоспитанного рэпера похож.
С этими словами он включил первую передачу, плавно нажал на газ, отпустил сцепление.
– Куда едем?
– Все туда же.
– В горы? В Коти?
Осима кивнул:
– Да. Так что готовься: дорога длинная. – Он нажал кнопку магнитолы, и полилась светлая оркестровая музыка Моцарта. Что-то знакомое. Серенада «Постхорн»?
– Скучно тебе там было?
– Мне понравилось. Тихо, читается хорошо.
– Ну и прекрасно, – сказал Осима.
– Так что случилось-то?
Осима озабоченно покосился в зеркало заднего вида, потом мельком взглянул на меня и опять перевел взгляд на дорогу.
– Во-первых, звонили из полиции. Вчера вечером, мне домой. Похоже, они всерьез за тебя взялись. Ищут. Настрой совсем другой. Не то что в прошлый раз.
– Но у меня же алиби. Так ведь?
– Конечно. Причем железное. Когда это случилось, ты уже несколько дней был на Сикоку. Тут у них подозрений нет. Но, может, ты с кем-то в сговоре. Такой возможности нельзя исключать.
– В сговоре?
– Полиция думает, что у тебя может быть сообщник. Вот какое дело.
Сообщник? Я покачал головой:
– С чего они это взяли?
– Полиция имеет обыкновение о важных вещах особенно не распространяться. Слушать они ой как любят, зато что-нибудь рассказать – тут из них слова не вытянешь. Поэтому я весь вечер лазил по Интернету, искал, что пишут об этом деле. Знаешь, оказалось, есть даже несколько сайтов, посвященных убийству твоего отца. Так что ты теперь – довольно известная личность. Скитающийся принц, у которого в руках ключ к этому делу.
Я слегка пожал плечами. Какой еще скитающийся принц?
– Жаль только, как это обычно бывает, толком не поймешь, где кончается правда, а где начинаются догадки. Но если обобщить, что я узнал, получается примерно такая картина. Полиция сейчас разыскивает одного человека. Мужчину лет шестидесяти пяти. Вечером того дня, когда твоего отца убили, он зашел в полицейскую будку у торговой улицы в Ногата и заявил, что где-то по соседству убил человека. Ножом зарезал. Но при этом нес какую-то околесицу, и дежуривший в будке молодой полицейский его отпустил – подумал, что старик слабоумный, и слушать его не захотел. А когда стало известно об убийстве, он, конечно, все вспомнил и понял, какую промашку допустил. Ни имени, ни адреса у старика не спросил. Парень прикинул, что если начальство узнает, ему не поздоровится, и решил никому ничего не рассказывать. Но – уж не знаю, как получилось, – все это дело всплыло. Полицейскому, естественно, врезали по первое число, так что теперь всю жизнь не отмоется.
Осима переключил передачу и, обогнав ехавшую впереди «тойоту-терсел», быстро вернулся в свой ряд.
– Полиция из кожи вон лезла, чтобы установить личность этого старика. Кто он такой, точно не знаю, хотя вроде выяснилось, что у него не все дома. Ничего серьезного, так – слегка не в себе. Жил за счет родственников и на пособие. Один. Наведались к нему на квартиру – никого. Полиция пошла по следу и установила, что он, видимо, автостопом двинулся на Сикоку. Водитель междугородного автобуса сообщил, что в Кобэ к нему сел похожий старик, который говорил как-то странно. С ним был парень лет двадцати пяти. Сошли они на вокзале в Токусиме. Полиция нашла рёкан, где останавливалась эта парочка. По словам горничной, они вроде поехали на поезде в Такамацу. Тут-то ваши дорожки и сошлись. И ты, и этот старикан прямиком направились из своего Накано в Такамацу. Для случайного совпадения это перебор, и, само собой, полиции кажется, что здесь что-то не так: а вдруг вы с ним сговорились и вместе провернули это дельце? Теперь сюда едут люди из Главного полицейского управления. Весь город перероют. Дальше скрывать, что ты живешь у нас в библиотеке, не получится. Вот я и решил тебя в горы отвезти.
– Значит, умственно отсталый старик – из Накано?
– Есть какие-нибудь ассоциации?
– Никаких. Абсолютно, – покачал головой я.
– Судя по адресу, он недалеко от тебя живет. Минут пятнадцать пешком.
– Осима-сан, в Накано уйма людей живет. Я и соседей-то своих не знаю.
– Ладно. Но это еще не все, – продолжал Осима, кинув на меня взгляд. – В Ногата он разбросал по торговой улице ставриду и селедку. По крайней мере, накануне предупредил полицейского, что рыба будет с неба падать в большом количестве.
– Это круто! – сказал я.
– Именно. И в тот же вечер на Томэе зону обслуживания Фудзикава пиявками завалило. Помнишь?
– Помню.
– Полиция, ясное дело, тоже на это внимание обратила. Они думают, нет ли какой связи между этими непонятными происшествиями и загадочным стариком. Совпадает с его маршрутом.
В магнитоле одна мелодия Моцарта сменила другую. Держа руки на руле, Осима покачал головой:
– Чудны дела твои, господи. Все это с самого начала выглядело странно, а чем дальше, тем чуднее. И что теперь будет? Но одно ясно наверняка: постепенно все начинает сосредотачиваться где-то здесь. Твоя линия и линия этого старика собираются где-то здесь пересечься.
Закрыв глаза, я слушал, как урчит мотор.
– Осима-сан, а может, мне прямо сейчас в какой-нибудь другой город перебраться? Во всяком случае, не буду больше никого беспокоить – ни вас, ни Саэки-сан.
– И куда же ты собрался?
– Не знаю. Отвезите меня на вокзал, там я подумаю, куда ехать. В принципе – все равно.
Осима вздохнул:
– Не думаю, что это удачная идея. На вокзале как пить дать полицейские шныряют. Ищут крутого парня – высокого, лет пятнадцати, одержимого и с рюкзаком.
