– Погоди, Наката-сан. Если так рассуждать, чем я-то лучше пустышки? Жру, сру, работа дрянная, платят ерунду. Баб иногда имею… Что еще? И все равно, что ни говори, живем ведь как-то. Даже весело. Не знаю… Мой дед, знаешь, как говорил? Если все будет так, как тебе хочется, то жить станет неинтересно. И правда – вот выигрывали бы «Драконы» все матчи, кто бы стал бейсбол смотреть?
– Вы деда любили? Да, Хосино-сан?
– Ага. Любил, конечно. Если бы не он, неизвестно, что бы из меня получилось. Спасибо деду – благодаря ему я человеком стал. Не знаю, как сказать: меня вроде что-то направляло. Я и на мотоцикле бросил гонять с дружками, и в силы самообороны пошел. Сам не заметил, как перестал дурака валять.
– А у Накаты, Хосино-сан, нет никого. И ничего. Ничто его не направляет. И читать он не умеет. Тень и та… От нормальной всего половинка.
– У всех свои недостатки.
– Хосино-сан?
– Чего?
– Если бы Наката был обыкновенный… как все… Тогда, наверное, вся жизнь по-другому бы сложилась. Может, получилось бы, как у младших братьев: окончил университет, пошел работать в фирму, женился, детишек завел. Ездил бы в больших машинах, в выходные играл в гольф. Только Наката нормальным так и не стал, а стал таким, как сейчас. Уже поздно переделывать. Это понятно. Но Накате все-таки хочется стать нормальным, хоть на чуть-чуть. Откровенно говоря, у Накаты до сих пор таких мыслей не было; он никогда не думал, что бы ему хотелось сделать. Просто Накате кто-то говорил: «Делай!» – и он делал, старался изо всех сил. Или делал так, чтобы получилось, как получилось. А теперь все изменилось. Накате очень хочется опять стать нормальным. Таким, чтобы свои мысли были, свой смысл…
Хосино вздохнул:
– Ну раз хочется – тогда, конечно. Нормальным-то лучше. Хотя представить не могу, что из тебя получится.
– Вот и Наката не может.
– Не-е. Если получится, тогда ладно. Знаешь, как мне хочется, чтобы ты нормальным сделался?
– Но до этого Накате надо кое-что уладить.
– Что, например?
– Например, разобраться с тем случаем, с Джонни Уокером.
– С Джонни Уокером? – спросил парень. – Это про которого ты уже рассказывал? На виски который?
– Да-да. Наката тут же пошел в полицейскую будку и все рассказал. Думал губернатору доложить, но Накату не послушали. Поэтому приходится самому. Вот решит Наката этот вопрос, а потом можно нормальным становиться, если получится.
– Может, я чего не понимаю… Выходит, камень тебе для этого нужен?
– Совершенно верно. Накате надо другую половинку тени вернуть.
Гроза набирала силу. Уже грохотало так, что уши закладывало. Молнии метались по небу, выписывая замысловатые зигзаги, и тут же им вдогонку небо раскалывали раскаты грома. Воздух вибрировал, стекла в неплотно закрытых окнах нервически дребезжали. На небо словно крышку надвинули – из-за свинцовых туч в комнате сделалось так темно, что нельзя было разглядеть лицо собеседника. Но включать свет Наката и Хосино не стали. Так и сидели вокруг камня друг против друга. Дождь за окном хлестал с такой силой, что дух захватывало. Вспышки молнии на миг заливали комнату ярким светом. На какое-то время компаньоны лишились дара речи.
– Послушай, а почему ты должен возиться с этим камнем? Почему именно ты? – спросил Хосино в паузе между ударами грома.
– Потому что Наката уходил и пришел обратно.
– Это еще как понимать?
– Наката один раз отсюда уходил и пришел обратно. Когда в Японии была большая война. В какой-то момент крышка открылась, и Наката вышел, а потом вернулся. Из-за этого он и сделался ненормальным. От тени всего половинка осталась. Зато Наката понимал кошачий язык. Хотя теперь плохо получается… И научился делать так, чтобы с неба разное падало.
– Это ты про тех пиявок, что ли?
– Да.
– На такое не каждый способен.
– Да. Не каждый.
– То есть ты этим фокусам научился, потому что тогда, давно, тебя куда-то занесло, а потом ты вернулся?.. В этом смысле ты не такой, как все?
– Точно. Наката стал не такой. Ненормальный. Зато он читать разучился. И женщин не знает.
– Ну дела…
– Хосино-сан?
– Чего?
– Накате страшно. Наката уже говорил, что он полная пустышка. А вы понимаете, Хосино-сан, что такое полная пустышка?
Парень покачал головой:
– Нет, не понимаю.
– Это как пустой дом. Пустой дом, не запертый на ключ. В него может что угодно и кто угодно войти. Захочет и войдет. Наката очень этого боится. Вот, например, он может так сделать, что с неба что-нибудь упадет. Только Наката совсем не знает, что может упасть в следующий раз. А вдруг с неба ножи градом посыпятся? Или большая бомба? Или ядовитый газ? Что тогда делать? Тогда Наката одними извинениями не отделается.
– Это точно. Одних извинений-то маловато будет, – согласился Хосино. – Уж из-за пиявок и то столько шума было. А если что-нибудь покруче свалится? Это ж конец всему!
– Это Джонни Уокер. Залез в Накату и заставлял его делать, что ему не хочется. Джонни Уокер его использовал, а сопротивляться Наката не мог. У Накаты сил таких нет. А все потому, что он без внутреннего содержания.
– Поэтому ты и захотел снова стать нормальным? Чтобы содержание было?
– Совершенно верно. Голова у Накаты слабая, конечно, и он только мебель делать умел. День за днем, день за днем… Столы, стулья, шкафы… Накате нравилось. Хорошо делать какие-нибудь вещи. Наката столько лет делал; совсем не думал, что захочет снова стать нормальным. Никто не пробовал в него влезть. Наката ничего не боялся. Но появился этот самый Джонни Уокер – и он стал бояться. И ничего с этим сделать не может.
– Ну, этот Джонни Уокер в тебя влез, и что ты сделал?
Тут раздался вдруг такой грохот – точно небо раскололось. Видно, молния ударила где-то рядом. Грохнуло зверски, до боли, так, что Хосино испугался за свои барабанные перепонки. А Наката, слегка наклонив голову, прислушивался к громовым раскатам и продолжал медленно поглаживать камень обеими руками.
– Кровь пролилась. Которая не должна была пролиться.
– Кровь пролилась?
– Именно. Но она к рукам Накаты не пристала.
Хосино попытался напрячь извилины, однако так и не понял, о чем толковал Наката.
– Вот разберешься с этим камнем, все само собой успокоится и станет так, как должно быть. Возьми воду: всегда течет оттуда, где высоко, туда, где низко.
Теперь уже Наката задумался. Или просто у него было такое выражение лица.
– Может быть, не так все просто. Наката должен найти камень от входа и разобраться что к чему. А что потом будет, он, честно сказать, не знает.
