– Да. Он в больших сапогах, в высокой черной шляпе. В жилете и с палочкой. Он ловил кошек и душу из них вытягивал.
– Ну хватит, пожалуй, – оборвал его Хосино. – Не люблю длинные истории. Короче, Наката-сан из Накано уехал.
– Да. Наката из Накано уехал.
– И куда же ты теперь?
– Наката пока точно не знает. Но он знал, что сюда приедет и дальше поедет по мосту. По большому мосту. Он тут недалеко.
– Значит, на Сикоку?
– Извините, Хосино-сан. Наката в географии плохо разбирается. Если через мост, то будет Сикоку?
– Точно. Отсюда по большому мосту можно попасть на Сикоку. Туда есть три моста. Первый – от Кобэ через остров Авадзи в Токусиму. Второй – из района Курасики в Сакаидэ. И еще один соединяет Ономити и Имабари. Вообще-то и одного бы хватило, но в это дело влезли политики, вот и получилось сразу три.
Парень плеснул воды из стакана на стол и, размазав ее пальцем, изобразил на столешнице что-то вроде карты Японии. Потом – три моста между Сикоку и Хонсю.
– А очень большие эти мосты? – спросил Наката.
– Огромные. Кроме шуток.
– Вот как? Накате надо бы переправиться по одному. Наверное, по ближнему. А что дальше, Наката потом подумает.
– Выходит, ты не к знакомым едешь?
– Нет. У Накаты никаких знакомых нету.
– Просто через мост куда-то на Сикоку?
– Так и есть.
– И где это куда-то находится, тоже не знаешь?
– Наката понятия не имеет. Надо туда доехать, может, тогда станет ясно.
– Ну, дела! – протянул Хосино. Пригладил взъерошенные волосы и, убедившись, что хвост его никуда не делся, снова нахлобучил на голову кепку «Тюнити Дрэгонз».
Наконец принесли заказ, и оба молча принялись за еду.
– А яичница какая классная! – сказал Хосино.
– Замечательная. Совсем не такая, что Наката ел в Накано.
– Это яичница по-кансайски. А в Токио что подают? Сухая какая-то, безвкусная. Как подстилка.
Ничего больше не говоря, они уписали яичницу, запеченную с солью ставриду, мисо с ракушками, закусили маринованной репой, отведали сваренного в соевом соусе шпината, приправы из водорослей и теплого риса, не оставив в мисках ни зернышка. Каждый кусок Наката, сам того не ведая, пережевывал ровно тридцать два раза, поэтому завтрак изрядно затянулся.
– Ну как, наелся, Наката-сан?
– Да. А вы, Хосино-сан?
– Я тоже. До отвала. Вот позавтракаешь, как человек, и жизнь становится прекрасной.
– Даже очень прекрасной.
– А срать не хочется?
– Хочется. Уже подступает.
– Ну иди. Сортир вон там.
– А вы, Хосино-сан?
– Я потом, не торопясь… Давай первый.
– Спасибо. Тогда Наката пошел срать.
– Ты чего орешь-то? Нельзя же так, во весь голос. Люди же едят еще.
– Извините. Наката же говорил, что голова у него не очень…
– Ладно. Иди скорее.
– А зубы заодно можно почистить?
– Да почисть. Время еще есть. Что хочешь, то и делай. Только зонтик оставь. Зачем тебе в сортире зонтик?
– Хорошо. Наката зонтик брать не будет.
Когда Наката вернулся из туалета, Хосино уже расплатился.
– Хосино-сан, у Накаты свои деньги есть, он за завтрак сам заплатит.
Парень покачал головой:
– Ладно тебе. Не мелочись. Я своему деду много задолжал. Давно еще. Я тогда совсем от рук отбился.
– Да, но Наката ведь вам не дедушка, Хосино-сан.
– Это наше дело. Тебя не касается. Не нуди. Поел и гуляй. Разве плохо?
Подумав немного, Наката решил принять от парня услугу.
– Спасибо за угощение.
– Подумаешь, в какой-то столовке ставриду с яичницей съели. Ну чего ты так рассыпаешься?
– Но, Хосино-сан, если подумать, Накате все так помогают. Он как уехал из Накано, денег почти не тратил.
– Вот это здорово! – восхитился Хосино. – Мне так слабо.
Наката попросил, чтобы ему налили в маленький термос горячего чая, и аккуратно поставил его в сумку.
Выйдя из забегаловки, они вернулись к грузовику.
– Значит, говоришь, на Сикоку?
– Да, – ответил Наката.
– А что ты там делать собираешься?
– Наката сам не знает.
– Зачем – не знаешь. Куда – тоже. И все-таки едешь?
– Да. Наката по большому мосту переправится.
– Переправишься и что? Понятнее станет?
– По всей вероятности. Но пока Наката не переправится, ничего ясно не будет.
– Ага! – сказал парень. – Значит, через мост нужно?
– Да. Через мост, что ни говорите, очень важно.
– Ну дела! – почесал голову Хосино.
Парень поехал на склад универмага – разгружать мебель, а Наката остался ждать его на скамейке в скверике у порта.
– Дедуля! Сиди здесь и никуда не уходи, – сказал парень. – Туалет вон там. Пить захочешь – фонтанчик с водой есть. Все, что нужно. Смотри, отойдешь отсюда – заблудишься и обратно дорогу не найдешь.
– Да. Потому что здесь не Накано.
– Точно. Накано уже тю-тю. Так что сиди, не рыпайся.
– Понятно. Наката никуда отсюда не пойдет.
– Ну и отлично. А я разгружусь и обратно.
Наката, как и обещал, не отходил от скамейки ни на шаг. Обошелся без туалета. А сидеть на одном месте он мог сколько угодно без всяких проблем. Как бы это сказать… Сидеть – одно из занятий, которые у него получались лучше всего.
Со скамейки открывался вид на океан. Наката не видел его очень давно. Маленьким родители несколько раз брали его с собой, когда всей семьей выезжали на море. Он плескался в воде, собирал ракушки при отливе. Однако далекие воспоминания о тех днях теперь будто размыло. Казалось, происходило это в каком-то ином мире. Доводилось ли ему с тех пор еще бывать на море, он не помнил.
После того загадочного происшествия в горах Яманаси Наката вернулся в Токио, в свою школу. Но хотя сознание и все функции организма восстановились, он полностью потерял память, разучился читать и писать и никак не мог вспомнить, как это делается. В учебниках он ничего не понимал, экзамены сдавать не стал. Все знания испарились из головы, а от навыков абстрактного мышления почти ничего не осталось. Тем не менее начальную школу Наката с грехом пополам все же высидел. Из объяснений на уроках он почти ничего не улавливал, лишь сидел тихонько в уголке с непонимающим видом. Делал все, что ему говорили учителя. Никому не мешал. И учителя почти не вспоминали о его существовании. Наката на уроках был для них вроде «гостя» и хлопот не доставлял.
