– Похоже, так и не убежал.
Мне кажется, на расстояние особо надеяться не следует, говорил Ворона.
– Тебе действительно нужно убежище, – сказал Осима. – Больше пока я ничего не могу сказать.
Я вдруг понял, что страшно устал. Тело вдруг отяжелело, ноги превратились в ватные. Я оперся на руку сидевшего рядом Осимы. Он обнял меня, и я прижался лицом к его впалой груди.
– Осима-сан! Я не хочу… Я не хотел убивать отца. Не хочу жить с матерью и сестрой.
– Конечно, – сказал он и провел рукой по моим коротким волосам. – Конечно, конечно. Это невозможно.
– Даже во сне…
– И в метафорах тоже. И в аллегориях, и в аналогиях… Если не возражаешь, я сегодня с тобой переночую, – немного погодя, предложил Осима. – Вот тут, на стуле, посплю.
Но я отказался. Сказал, что мне, наверное, лучше побыть одному.
Осима откинул упавшую на лоб челку и после некоторых колебаний вымолвил:
– Да я дефективный. Никчемный гей женского пола, и если тебя это волнует…
– Да нет, – сказал я. – Не в этом дело. Просто мне хочется сегодня вечером подумать как следует. Так много всего сразу… Только и всего.
Осима написал на листке из блокнота номер телефона.
– Если ночью захочется поговорить с кем-нибудь, звони. Не стесняйся. Я глубоко не засыпаю.
– Спасибо, – поблагодарил я.
В ту ночь я увидел призрака.
Глава 22
Грузовик, на котором ехал Наката, прибыл в Кобэ в шестом часу утра. Уже рассвело, но попытка разгрузиться оказалась неудачной – склад был еще закрыт. Они остановились на широкой улице недалеко от порта и решили подремать. Парень завалился на спальном месте, устроенном за сиденьем водителя, и жизнерадостно захрапел. От его храпа Наката то и дело просыпался, но тут же снова погружался в сладкий сон. Бессонница относилась к числу тех явлений, с которыми он знаком не был.
Парень проснулся ближе к восьми, зевая во весь рот.
– Ну что, дедуля? Живот, небось, подвело? – проговорил он, глядя в зеркало заднего вида и обрабатывая отросшую щетину электробритвой.
– Да. Наката немного проголодался.
– Тогда давай где-нибудь заправимся.
Почти всю дорогу от Фудзикавы до Кобэ Наката спал. Парень вел машину, почти не раскрывая рта и слушая ночное радио. Иногда напевал в такт. Все мелодии были Накате незнакомы. Песни вроде на японском, но о чем в них речь, он почти не понимал. Лишь иногда улавливал отдельные обрывки слов. Наката достал из сумки шоколад и нигири, которые ему накануне дали в Синдзюку девушки, и поделился с парнем.
Всю дорогу парень курил одну сигарету за другой – как он говорил, чтобы не задремать за рулем, – и когда они доехали до Кобэ, одежда Накаты насквозь пропиталась табачным дымом.
Не выпуская из рук сумки и зонтика, Наката выбрался из кабины.
– Чего ты эту тяжесть за собой таскаешь? Оставь в машине. Столовка тут рядом, поедим и назад.
– Все правильно. Только Накате без вещей как-то беспокойно.
– Ну ты даешь! – Парень сощурился. – Как хочешь. Не мне же таскать.
– Спасибо.
– Меня Хосино зовут. Так же, как тренера «Тюнити Дрэгонз». Хотя мы с ним не родня.
– Очень приятно, Хосино-сан. Наката.
– Это я уже понял, – сказал Хосино.
Хосино, похоже, знал этот район очень хорошо и размашисто зашагал вперед. Наката, подпрыгивая, двинулся за ним. Парочка заглянула в маленькую забегаловку где-то на задворках – там собирались водители грузовиков и портовые рабочие. Галстуков в этой компании никто не носил. Посетители сосредоточенно и молча поглощали еду, будто заправлялись топливом. Звенела посуда, слышались голоса обслуги, принимавшей заказы, кто-то вещал в программе новостей «Эн-эйч-кей»
[37].
Парень ткнул пальцем в висевшее на стенке меню.
– Дедуля, выбирай, чего нравится. Здесь дешево и вкусно.
– Хорошо, – промолвил Наката и уставился в меню, но тут же вспомнил, что читать не умеет.
– Извините, Хосино-сан, но у Накаты голова не в порядке. Он читать не умеет.
– Да ну? – изумился Хосино. – Читать не умеешь? Таких теперь поискать! Ладно! Я буду жареную рыбу с яичницей. Может, и тебе?
– Очень хорошо. Наката и жареную рыбу, и яичницу любит.
– Ну и порешили.
– Наката еще угря любит.
– Да ну? Я тоже. Хотя с утра угрем ни к чему наедаться.
– Да-да. К тому же Наката вчера вечером ел угря. Его Хагита-сан угощал.
– Вот и слава богу, – заявил парень. – Нам жареную рыбу и яичницу. По две порции. И большую плошку риса, – крикнул он поварам.
– Комплекс с жареной рыбой, яичница! Два раза! Рис – одна большая! – проорали в ответ.
– А как же ты неграмотный-то? Неудобно ведь, – поинтересовался парень у Накаты.
– Да, когда читать не умеешь, бывает, трудно приходится. В Накано-то еще ничего, если оттуда не уезжать, а если уехать, как сейчас, то Накате очень трудно становится.
– Да уж. Кобэ от Накано далековато.
– А еще Наката «север-юг» не понимает. Только знает право и лево. Так что легко заблудиться, а билет не купишь.
– Но досюда ты как-то умудрился добраться.
– Да-да. Накате разные люди очень помогали. И вы тоже, Хосино-сан. Спасибо вам большое.
– Не-е… Что ни говори, а без грамоты далеко не уедешь. Вот мой дед! Он хоть в маразм впал, а читать все-таки умел.
– Да. Но у Накаты с головой совсем плохо.
– У вас что, все такие?
– Нет, что вы! Один младший брат – начальником отдела в этом… «Итотю», а другой… есть такое Министерство внешней торговли и промышленности. Он там работает.
– Ого! – восхищенно протянул парень. – Ничего себе интеллигенция! Выходит, один ты, дедуля, маленько не в себе?
– Да. У одного только Накаты несчастный случай имелся, только у него голова плохо работает. Поэтому Накату предупредили, чтобы он братьям, племянницам и племянникам не мешал и на людях поменьше появлялся.
– Это что же, боятся, как бы ты своим видом их перед людьми не опозорил?
– Наката, когда трудно, плохо понимает. Но в Накано Наката дороги знает, не потеряется. Спасибо господину губернатору. И с кошками у Накаты все было нормально. Раз в месяц в парикмахерскую ходил, иногда мог и угрем полакомиться. Но из-за господина Джонни Уокера Наката в Накано больше не живет.
– Джонни Уокера?
