Альфред де Мюссе
Вот тогда-то Мюссе и накинулся на Оффенбаха: «Вы сглазили мою пьесу — в вашей музыке живут бесы!» Но и композитор не стерпел. «Не вам, любителю абсента, пугаться чужих бесов!» — прокричал он Мюссе. Скандал вышел знатный. Поэт слег с непонятной болезнью, Оффенбах — с горячкой. Но спектаклю это не помогло. На репетициях падали декорации, актеры теряли голоса. Премьера провалилась…
А ведь Мюссе так рассчитывал на доходы от спектакля! Конечно, в отличие от иных нищих литераторов он не бедствовал — помогала обеспеченная аристократическая семья. Но денег мало не бывает. А уж в руках Мюссе они вообще не держатся, особенно при его любви к абсенту. Хорошо бы, конечно, получить еще хоть что-то от театра, да и отложить. Ведь скоро день рождения, надо закатить большое пиршество для литературной братии.
Но как только люди ухитряются копить? И ведь даже многие писатели не сидят на мели. Вот еще до болезни Мюссе зашел случайно к Просперу Мериме. Автор интереснейших «Хроник времен Карла IX» и легендарной любовной новеллы «Кармен» никогда не сидит без денег. Мюссе думал, что издатели платят Просперу огромные гонорары. Но оказалось, средства Мериме были весьма скромными. И самое невероятное, писатель имел поразительную привычку засовывать свои гонорары в старую меховую туфлю, проще говоря, домашнюю тапочку. Туфля эта лежала у него на письменном столе, чем часто приковывала внимание посетителей. Тогда, проследив очередной косой взгляд, Мериме небрежно смахивал тапочку в ящик стола. Однако это производило еще большее впечатление, ведь стол у писателя был дорогущий — из старинного красного дерева, отделанный перламутровой инкрустацией, а туфля-то* — старая и потрепанная. Однако Альфреду Мюссе Проспер Мериме признался: «Скажу вам, потому что знаю, вы у нас — мистик. И стихи ваши овеяны волшебством, в привидения вы верите». Мюссе не понял: «И что? Ваши деньги реальные, и не призрак Кармен их приносит». Проспер улыбнулся: «Вы же хотите понять, почему я купюры в тапочку кладу? Так вот: гонорары мне платят все время старыми потрепанными деньгами. Вот я и подумал, старые деньги — что старые косточки, им тепла и уюта хочется. Взял да и сунул потрепанные жизнью купюры в давно ношенную туфлю. И представьте себе, уже через неделю у меня еще пачка таких же стареньких купюр образовалась. Я думаю, им тоже теплоты и уюта захотелось. Вот и они тоже решили в моей меховой тапочке обосноваться».
Мюссе усмехнулся с завистью: «Вы же часто печатаетесь. Эдак у вас скоро и места в туфле не хватит…»
«А я те купюры, что уже отдохнули, в свет выпущу, Пусть побродят, поработают. Новые, только *что пришед-шиє, положу и ждать буду — когда те, что ушли, обратно вернутся. Им же в меховой туфле хорошо было, вот они и опять ко мне придут».
Мюссе только фыркнул тогда: «Говорят, я мистик… Да вы, месье Мериме, просто колдун!»
А вот теперь, оказавшись на мели, Мюссе подумал: «А не сунуть ли последние несколько франков в старую тапочку?» Взял да и сунул…
Потом в театр отправился. Но директор его просьбам не внял: нет сборов — нет денег. С горя Мюссе в кафе забрел — свою порцию абсента потребовал. Не помогла тапочка, не приманила деньги, так хоть абсент утешит.
Впрочем, абсент — питье не быстрое. Пока его разведешь, пока потянешь через соломинку… А за это время у стола незаметно материализовался редактор одной из парижских газет. «Умоляю, мэтр! — зашептал. — Дайте моей газете статью о современном состоянии театра — поязвительнее, похлеще, как только вы умеете!» Мюссе на спинку стулу откинулся: «О современном театре? Да пожалуйста! Только уж это будет весьма злая статейка. Почти фельетон. И знаете, сколько вы мне заплатите? Четыре тысячи франков!»
Редактор охнул: «Да это же бешеная цена, мэтр!» Мюссе глаз прищурил хитро: «Зато тираж вашей газетки взлетит до небес!» Редактор аж руки к небу воздел, но… согласился. На другой же день Мюссе аванс в старую туфлю засунул. А к вечеру и сам директор театра «Комеди Фран-сез» пожаловал: «По договору театр должен вам, месье Альфред, сорок тысяч франков. Но вы же понимаете, денег нет». Мюссе ухмыльнулся: «Зато договор есть. И с ним я в суд пойду!» Директор повздыхал, как прежде редактор-газетчик, но выкрутился: «Не надо суда! Мы нашли обходной путь — ежедневно будем оплачивать ваши ресторанные долги».
Бедняга директор подумал, что таким образом расчет с драматургом растянется на годы. Не тут-то было! Радушный Альфред де Мюссе прогулял эту фантастическую сумму всего-то за месяц — водил по ресторанам свою литературную братию, отмечая собственный день рождения.
Ну а в старой тапочке остались последниё пять франков из гонорара за хлесткую статью в газете. Но тапочка потребовала еще. Так что скоро пришел и другой гонорар. Словом, храните деньги в старых тапочках.
Денежные игры в кукольном доме
Хмурым декабрьским утром 1831 года редактор петербургской газеты «Северная пчела» Фаддей Венедиктович Булгарин нехотя просматривал послания от московских корреспондентов. Особого интереса события не вызывали. Но вдруг внимание редактора привлекла небольшая заметка: «В последнее время все московское общество стремится увидеть диковину, созданную отставным гвардии поручиком Петром Войновичем Нащокиным, — кукольный домик…»
Булгарин хмыкнул: до чего докатился этот отставной поручик — кукольными играми занялся! Опытный взгляд редактора выхватил из заметки главное: «Домик сей в два этажа, высотою чуть не в человеческий рост, в. котором имеются все предметы, что и в обычных домах, — мебель, люстры, картины, разнообразная кухонная утварь. Все — как настоящее, только сделано в миниатюрном виде. Словом, ничего подобного видеть доселе не приходилось!»
Редактор усмехнулся: что ж, Нащокин всегда был оригиналом! Верно, никогда не изменится — без странных выходок не может. Прежде в Петербурге чудил, теперь в Москву перебрался. И ведь какие чудачества шальные! То нанял в дворецкие карлика и отсылал его знакомым в… подарочном букете. Занесут такой огромный букет в гостиную, а из него, как чертик из табакерки, «карла» выскочит в самом фантастическом наряде. Ясное дело: мужчины — в шоке, дамы — в обмороке. А в начале 20-х годов Нащокин устроил и вовсе хулиганскую выходку: поспорил с лихим гусаром Луниным, знаменитым декабристом впоследствии, что тот осмелится проскакать на коне по Невскому нагишом. Так бретер Лунин пари выиграл. Правда, прямо на главном проспекте столицы его и забрали в участок — голого, но довольного, ведь выигрыш того стоил. Конечно, скандал замяли, с деньгами все можно. А Нащокины старинный род, богатый и знаменитый. Отец Павла — прославленный генерал, обласкан монаршей милостью. Но сынок от него мало взял — до сих пор по жизни баловнем идет.
Павел Воинович Нащокин
